— Справа внизу — корни. Видите, они уходят за раму — в другой мир. А все остальное — крона. Она целый мир создает.

Я обернулась и не поверила своим глазам. Павел Николаевич почти не изменился за прошедшие годы. Был все так же свеж, харизматичен и, судя по кольцу на пальце, по-прежнему женат.

— Здравствуйте, Надежда. Безумно рад вас видеть, — с улыбкой произнес он и скользнул взглядом по моему животу, но, к счастью, заострять внимание на этом не стал. — Вы одна?

— Нет, я с подругой, — я поискала взглядом Ольгу, которой нигде не было видно, — но она куда-то пропала.

В моей голове билась мысль о том, что Павел Николаевич, разумеется, заметил мою беременность. И отсутствие обручального кольца наверняка тоже заметил. Стыд накатил удушливой волной.

— Вы не против, если я составлю вам компанию, пока ваша подруга не вернется? — все так же радушно улыбаясь, спросил он и слегка приобнял меня за плечи.

Я была не против, вновь попав под каток его обаяния. И как-то так вышло, что неожиданно для самой себя я рассказала ему правду. Нет, разумеется, не о Свири, а о проблеме с родителями, моем отказе от выгодной партии и испорченной репутации. Он выслушал на удивление серьезно, а потом вдруг сказал:

— Терпеть не могу абстрактное искусство. Оно прячет истину.

Я вежливо кивнула, жалея о своей неуместной откровенности, а он добавил:

— Вы все правильно сделали, Надежда. Как вы смотрите на то, чтобы начать зарабатывать репетиторством?

Я смотрела на это положительно, и спустя две недели у меня уже не было отбоя от учеников. Преподавать онлайн оказалось непросто, но со временем я привыкла. Правда, я немного комплексовала по поводу того, что принимаю помощь Павла Николаевича. Но помощь эта была мне реально нужна, а предлагал он ее очень искренне.

Ольге он сразу понравился. Я познакомила их на той самой выставке. «Импозантный», — заметила она.

С Ленкой вышло иначе. «Скользкий тип», — заявила та, когда он приехал ко мне без предупреждения и привез ортопедическое кресло, хотя о том, что от долгого сидения за ноутбуком на кухонном стуле у меня адски болит спина, я не говорила ни одной живой душе.

Принимать такой дорогой подарок было неловко, но Павел Николаевич обезоруживающе улыбнулся:

— Считайте, что это награда за то, что я спихнул вам двух необучаемых школьников. Мучился с ними почти два года, а теперь вздохнул с облегчением.

В его словах был смысл. Среди рекомендованных им учеников действительно были два мальчика, мамы которых отчаянно хотели видеть сыновей англоговорящими. Мальчишкам же на английский было откровенно плевать. Впрочем, как и на любые другие предметы, о чем я успела узнать, попытавшись обсудить с ними дела в школе.

— Почему скользкий? — с недоумением спросила я у Ленки, усаживаясь в кресло, которое оказалось невероятно удобным и будто для меня созданным. Павел Николаевич к тому времени с нами уже распрощался.

— Клинья к тебе подбивает, а у самого кольцо на пальце.

Этот момент меня тоже немного смущал, потому что его участие в моей жизни вправду выглядело странным, но ни одного повода принять его дружеское отношение за что-то большее он мне не давал. Мы не говорили о личном. Однажды он спросил об отце моего ребенка, на что я ответила, что мы с Димкиным отцом не можем быть вместе по объективным причинам, но это не мешает мне его любить. Павел Николаевич мой ответ принял, и, что удивительно, в его поведении ничего не изменилось. Он был все так же внимателен, оставаясь при этом в рамках приличия.

Потом родился Димка, и моя жизнь встала с ног на голову, потому что за прошедшие месяцы я так и не успела свыкнуться с мыслью о предстоящем материнстве. Беременность сама по себе изменила мою жизнь до неузнаваемости. Сперва я отказалась от командировок, потом от переводов на выставках, потому что на больших сроках это стало физически тяжело. Вскоре я вообще перешла на удаленную работу, и это не могло не сказаться на зарплате. Поэтому если бы не предложение Павла Николаевича и не то, что он решил вопрос с поиском учеников, мне пришлось бы туго. Подруги, разумеется, были готовы мне помочь, но я не хотела становиться для них обузой. Я надеялась, что стоит Димке родиться, как я смогу частично вернуться к привычной активности. Отчего-то материнство представлялось мне эдакой красивой глянцевой картинкой: мы весело агукаем, и вот он уже засыпает, а я спокойно работаю или занимаюсь домашними делами.