Событие сорок первое

Князь Дмитрий Михайлович Пожарский собирал войско в Великом Новгороде для похода к Смоленску, когда к нему пришло письмо от старшего сына. Прочитав его, Дмитрий Михайлович сел на лавку и за голову схватился. Дела закручивались небывалые. Больше всего поразила приписка от Государя на письме от Петруши. Царь собственной рукой написал: "Сделай Дмитрий Михайлович, как сын пишет". И всё. Письмо доставил гонец, который на вопрос, кто тебе это письмо вручил, ответил, что царь батюшка лично. Дела. Даже дьяку не доверили, и Дума боярская ясно ни чего не знает. Что ж, Дмитрий Михайлович взялся осуществлять задуманное сыном. Он собрал в Новгороде Вече, которое не собиралось так долго, что про него и забывать начали. Там перед выборными от концов он объявил о формировании ополчения, чтобы отбить у ляхов земли, которые они отхватили у Руси во время смуты. Купечество и бояр князь попросил тряхнуть мощной и сам первый высыпал в бочку, стоящую на помосте без малого тысячу рублей. Все, что были. И всех призвал в войско записываться.

И народ воодушевился, потянулся и мощной трясти и в ополчение вступать. В это время подоспел и обещанный сыном дальний родственник Роман Петрович Пожарский, которого князь тут же послал в Великие Луки за тем же самым, подымать народ на войну с ляхами. Своё ополчение Роман Петрович должен был привести к Пскову.

В конце октября ополчение новгородское собралось и по первому снежку двинулось к Пскову. Там выборные от дворян и купечества тоже ополчили без малого тысячу человек. Не опоздал и Роман Пожарский. В результате общая численность ведомого Дмитрием Михайловичем войска достигла почти семи тысяч, при этом боевыми холопами, дворянами и сынами боярскими, да стрельцами набралось почти половина. Пожарский, как и советовал сын, разделил войско на пешцев и конных. Пешее войско под командованием Романа Петровича двинулось на Красный, небольшой городок на границе с Речью Посполитой километрах в ста от Пскова. Сам же князь погнал конное войско к Невелю. До него было без малого двести вёрст, но дороги уже промёрзли и снегом покрылись, так что, делая вёрст по пятьдесят в день, утром пятого дня подступили к крепости. Ляхи войско увидели, но шло оно со стороны Полоцка, очередная задумка Петруши и стягами русскими не махала, так что головная сотня ворвалась в город прежде, чем ляхи поняли, что на них напали.

Понятно, все в Речи Посполитой о войне знали. И то знали, что русские со шведами объединились. Но ведь они и другое знали, что шведы пойдут захватывать Ригу, а русские Смоленск. У ляхов ведь воеводы тоже не дураки. Не приняли эти "не дураки" в расчёт только трёх Пожарских. Ну не могло у варварской Московии хватить сил, вооружения и людей на три удара сразу. А их и не было. Чтобы кормить в дороге войско Пожарский по совету сына продал все его подарки, даже самую любимую фарфоровую вазу жены. Пётр обещал после войны всё с торицей вернуть, да ещё и сверху подарками засыпать.

Взяв Невель и отправив, почти без боя сдавшийся гарнизон, под охраной в Великие Луки, Пожарский оставил в городе пятьсот человек, а сам ускоренным маршем погнал воодушевлённое первой победой войско к Себежу. Как на грех им по дороге попался отряд польских гусар, что следовал в Полоцк для усиления гарнизона этого ключевого для обороны всего севера Речи Посполитой города. Только у Дмитрия Михайловича было две с лишним тысячи окрылённых победой русичей, а гусар с их ненужными крыльями всего пятьсот. Стоптали. Те, так далеко от границы, шли обычной походной колонной, а у Пожарского разведка за час до встречи "дружеской" доложила о появлении противника. Разметали хвалёных гусар, как буря мелкие снопики. Своих меньше сотни потеряли, да и то по большей части ранеными, да ушибленными. Их князь назад в Невель отправил. Пленных же ляхов, которых набралось около сотни, под охраной снова в Великие Луки погнали.

Под Себежем оба русских войска и встретились. Роман Петрович с ходу атаковал слабенько укреплённый Красный и в первый же день захватил его. Ляхов отправили гулять пешими под охраной ополченцев во Псков, а поредевшее на полста убитых и раненых, сотню конвоя и триста человек нового гарнизона Красного, войско пошло на Себеж, где и встретилось с конниками Дмитрия Михайловича.

Комендант Себежа, понимая всю тщетность обороны практически не готового к этому городка, против многотысячного войска русских, попытался оговорить оставление города ляхами с оружием и пушками. Но Дмитрий Михайлович, помня наставления старшего сына, ответил, что если гарнизон просто не сдастся на милость победителем, то русские вырежут его весь и если у панов там есть семьи, то и их на кол посадят, всех до годовалого младенца.

И поверили "храбрецы" – сдались. Так десятого декабря, отбив все русские земли, перешедшие к Речи Посполитой по Деулинскому перемирию, войско князя Дмитрия Михайловича Пожарского двинулось к Полоцку.

Событие сорок второе

Князь Пётр Дмитриевич Пожарский сразу после Нижнего Новгорода пересел от этих двух балаболок в другой возок. Вроде взрослые люди, а ни минуты не могут посидеть с закрытыми ртами. И разговоры всё пустопорожние, то затеют перемывать косточки боярам знакомым, то гадают, что будет с датской невестой Государя. В той истории датчане нашим отказали, тут во время смуты погиб какой-то их принц приехавший жениться на Ксении Годуновой. Наверное, откажут и в этот раз, хотя Пётр посоветовал Михаилу Фёдоровичу послать в Данию немного ваз и прочей вершиловской роскоши.

Отсел он в свой возок и стал, как всегда в путешествии, итоги года подводить. В другое время просто некогда.

За день до отъезда он переговорил со всеми математиками, что приехали с князем Долгоруким. Что ж, пусть осваиваются и готовят уже имеющиеся книги к печати на латыни и переводят на русский, не сами, конечно, есть в Вершилово кому с латыни на русский перевести. После войнушки нужно будет с ними плотно пообщаться. Они, скорее всего, математику лучше Петра знают, и даже, может, лучше Симона Стивена, всё-таки для инженера математика скорее хобби. Но ведь Декарт свою систему координат ещё не изобрёл, так что и Пётр сможет чуть-чуть математику вперёд толкнуть. А главное настроить этих парней выпустить нормальные учебники для четвёртого, пятого и следующих классов. Уже сейчас в четвёртом классе вместо математики пришлось поставить геометрию, просто учебник ещё не написан.

А поздно вечером к нему завалился, приехавший Барак Бенцион. Он привёз очередной воз с какао бобами и несколько возов произведений искусства, в том числе и картины Рафаэля и Леонардо да Винчи. Были и скульптуры. Пётр разбираться не стал, приказал сгрузить всё в Академию Искусств под роспись Питеру Рубенсу. Вот у господ художников челюсти-то поотвисают – картин на полмиллиона рублей.

Поговорили о банке. Пока особых эксцессов не было. Тех, кто решил глупых евреев кинуть, жигало и мальчишки легко вычисляют. Пару изобретателей вечного двигателя Барак привёз с собой, но Петру уже было не до них, утром в поход. Он приказал сдать вновь прибывших на руки Вильгельму Шиккарду, пусть определит, годятся ли эти изобретатели на что полезное.

Ювелир предложил открыть ещё один банк в Лионе или Марселе.

– Не так, дорогой Барак. Нужно и в Лионе и в Марселе, а ещё, там есть рядом вольное графство Франш-Конте Бургундия, вот там тоже нужно открыть. Пусть не во всех трёх городах сразу, появились деньги – открыл.

– А хватит ли у нас денег на это, я имею в виду русские рубли? – засомневался Бенцион.

– Наделаем сколько нужно, я как раз думаю, куда золото пристраивать. Зайдёшь к Лукашу Доничу и возьмёшь у него на пробу новые русские монеты, они по сто рублей. Сумма, конечно, большая, но увидишь монеты, поймёшь.