– Как куда? Ну, всегда есть куда девать неудачных птенцов, – туманно объяснил Ворон.

– Правда? – Катерина состроила удивленное выражение лица и изобразила такое внимание, что аж у самой скулы свело. – Я совсем ничего не знаю о ваших традициях. Я даже о воздушном ударе первый раз услышала.

Против такого интереса Ворон не устоял! Разумеется, какому же ворону не хочется поговорить о том, как он самый-самый?

– И ещё, я обратила внимание, как вы удивительно оборачиваетесь. Обычно о землю падают, и встают уже в другом виде, – Катерина очень польстила Ворону такой формулировкой вопроса.

– О!!! Ты заметила? Да, наши рруки становятся кррыльями, стоит только пррредставить, что обнимаешь ветерр, что слышишь его песню в перрьях.

Катерина заставила себя опустить взгляд, испугалась, что Ворон поймёт, что проговорился, ей казалось, что у неё даже глаза светятся от радости! Она слушала, кивала, поддакивала, мягко подвела разговор к тому, какие же точно сказки спят в тумане около горы, услыхала, что записи Ворон отдал средней Яге и расстроилась. А когда к Ворону пришел начальник стражи и любезный хозяин позволил ей уйти в её светлицу, тихонько вышла, снова не забыв, что она должна немного прихрамывать.

– Ну, ладно же. Женишок ещё нашелся! Выводок ему не нравится, а я ему, значит, подхожу. Совсем ошалел! Хотя… В сказках он тоже почем зря девиц крал, да и не только девиц. И царицу замужнюю уволок, помнится. Совсем совести нет! Но раз он точно не помнит, какая там сказка, мне тут делать больше нечего. Так, что мне надо, чтобы его спе́шить? – Катерина лихорадочно соображала, слова путались, мешали друг другу, пока, наконец, не выстроились единым строем как солдаты перед сражением.

– Вот так! Это должно помочь! – Катерина сняла платье и оставила его на лавке. А сама проявила сумку, достала и надела шапку-невидимку, беззвучно выбралась из светлицы. Добралась до горницы, откуда только недавно вышла и услышала, как Ворон велит сыновей заковать в кандалы, а за ней присматривать повнимательнее.

– Пока не привыкла, чтобы даже шагу без присмотра не шагнула! Жаль, что она не сама порог перешла, тогда бы её дверь крепостного хода не выпустила.

Катя незаметно проскользнула мимо стражи и слуг, а ночью, когда все угомонились, подобралась к той самой двери в скале. – Ну, теперь посмотрим, пропустит меня эта их дверь, раз уж насильно внесли, а не сама пришла, или нет? – она шагнула к порогу, воздух стал плотным, как ледяная вода, идти стало тяжело, но Катя перекрестилась, шагнула ещё раз, ещё, и дверь перед ней беззвучно раскрылась, а когда сказочница переступила порог, так же беззвучно закрылась за её спиной.

– Так, уже неплохо, но этого мало, – Катерина осмотрелась, а потом спряталась за одним из камней неподалёку. Вскоре в крепости раздался шум, крики и оглушительное карканье. При свете луны Катерина увидела, как Ворон, узнав от какого-то бдительного слуги, заглянувшего к сказочнице, что она исчезла, кинулся на поиски!

– Где ты? Я чую тебя! Я найду тебя! Дуррра! Ты у меня в темнице жить будешь! Ррраз такая, – он кружил над площадкой, поводя головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь.

Катерина дождалась, пока он снизится и проговорила:

– Ветер больше тебе не обнять,

Крылья чёрные вновь не одеть,

Он не будет тебя на ладонях держать,

В перьях песни полётные петь!

Ворон дико закричал, когда первый раз в жизни лишился облика не по своей воле.

– Что ты со мной сделала? Где ты? – он рухнул на каменную площадку, тут же подскочил, и кинулся в попытке поймать сказочницу. – Иди сюда! Я всё ррравно тебя найду! Веррни мне кррылья!!!

– Счас! Вот я так и побежала к тебе, чего-то возвращать! – Катерина тихонько ворчала про себя, отступая по каменистой площадке, а когда подобралась к краю, представила лебединое оперение и кинулась вниз. Набрала высоту и, не оборачиваясь, полетела к той местности, где в тумане спали её друзья.