Мне кажется, я живу в чужом теле. А тебе никогда так не казалось?

Ты подходишь к зеркалу, рассматриваешь себя в нем, и не узнаешь черты. Ты испытываешь эмоции, ты строишь внутри себя маленький хрустальный мир, но, когда показываешь его другим, в лучшем случае видишь непонимание, в худшем – подметаешь осколки.

Пальцем я касаюсь своих губ. Чувство то же, что и всегда, но, стоит открыть глаза, – и снаружи все не то. Вокруг ходят люди без сознания. Которые не способны ощутить боль или радость, которые охотно потребляют предложенные им в газетах и с экранов телевизоров шаблоны и нормы, и между собой общаются, любят, ссорятся и расходятся, в точности следуя заданным им алгоритмам.

На моем чужом лице странно и смешно выглядит все то, что я ощущаю внутри. Счастливая улыбка по непонятной прихоти изгибает уголки губ вниз, а когда я насильно их поднимаю – немеет половина лица. Наверное, по какой-то глупости я выбрала неправильное перерождение. Но, может, нужное? Что я должна вспомнить и узнать здесь? Что почувствовать? Когда это закончится, со мной останется только память, – но не о датах и людях. Память о моих чувствах. О любви, о страсти, о горе, о зависти и обиде. О ненависти, которой я никак не могу испытать. Наверное, потому, что я слишком долго пыталась жить по навязанному шаблону. Не была собой ни снаружи, ни внутри.

Порой мой настоящий мир прорывается ко мне снами. Говорят, во сне невозможно увидеть солнце. Пишут, что только дети видят цветные сны. Уверяют, что взрослым не дано летать даже там.

Значит, это не просто сны. Это мои жизни, прошлые или будущие. Искривленные отражения в зеркалах моих обыденных дней, покалеченные, полустертые, и при этом – восхитительно живые…

1.

В саду, окружавшем небольшой дом на окраине столицы, готовилось наступить лето. Ночами и по утрам вовсю пели птицы, прерываясь только на небольшую дневную сиесту, бабочки порхали между цветущих деревьев, уже вовсю теряющих белые лепестки.

Хрупкие крылатые создания время от времени становились добычей резвившихся в саду детей – двух мальчиков-погодков лет десяти и юркой шестилетней девочки с длинными косичками, постоянно возглавлявшей небольшую ватагу в их проделках. Вся троица еще не успела загореть под весенним солнцем, но первые веснушки уже начали появляться на носах мальчишек, обойдя девочку стороной.

Возможно, они просто не стали портить эту симпатичную мордашку, постоянно преображавшуюся под влиянием искренних детских эмоций. Или, быть может, не решились нарушать величие довольно заметного носика, ничуть не испорченного легкой горбинкой. Его девочка унаследовала от отца, взяв от матери мягкий овал лица и небольшие пухлые губы.

Все вместе дети облепили старую черешню. Мальчишки забрались на нижние ветки, выискивая кусочки древесного сока, превратившегося в смолку под лучами теплого солнца, и, находя, принимались ее увлеченно жевать, изредка великодушно делясь с девочкой, оставшейся внизу.

Малышка пыталась забраться наверх, но ее роста и сил не хватало на большее, чем подпрыгнуть и зацепиться за одну из склоненных ветвей, смешно размахивая ногами и возмущаясь. На нее сверху сыпались кусочки коры и прошлогодние листья, чудом перезимовавшие ради того, чтобы быть бесславно стряхнутыми вниз.

Спустя минуту девочке наконец удалось зацепиться двумя ногами за ветку. Она так и повисла, с двумя тонкими косичками, нацеленными в землю. Мальчишки только посмеивались, надежно устроившись в ветвях и не понимая, как можно быть такой слабенькой. Ну это же просто глупость – не суметь подтянуться один-единственный раз!

Все дети были похожи, как близкие родственники. Темно-каштановые волосы, коротко остриженные у мальчишек и заплетенные в растрепавшиеся косы у девочки, ярко блестели на солнце. Еще ярче блестели их желто-карие глаза, когда малышка, устав, отпустила наконец ветку и села прямо в траву, уже спустя секунду что-то там нашарив и с радостным воплем демонстрируя братьям.

Не дожидаясь, пока мальчишки спустятся, она покинула редкую тень дерева и припустила вниз по склону, к уютному кирпичному дому.

– Мам! Ну мам! Смотри! – на бегу завопила девочка, и спустя несколько секунд из дверей выглянула высокая полная женщина с коротко стрижеными вьющимися волосами.

– Мам! Я божью коровку поймала! – гордо возвестила дочка, подбежав к матери и протягивая вперед тонкую руку со сжатым кулачком. Разлепив пальцы, она разрешила полюбоваться своей добычей матери и догнавшим ее братьям.

– Молодец! – подтвердила женщина, ласково погладив девочку по голове. – А теперь давай ее отпустим? Ее же тоже ждут детки?

– Давай! – радостно согласилась малышка и вытянула хрупкую ручку вверх.

Вместе с братьями она нестройно, но воодушевленно продекламировала стишок про небо, конфетки и их неумеренное потребление жадными детками и полюбовалась на послушно улетевшее куда-то вверх насекомое.