А вот на днях прошла тут одна. Красотуля! Потом обратно — под руку с каким-то хлюпиком. Хлюпик, судя по всему, из министерства.

Запал Гришка на девку. Хороша, зараза! Молоденькая, ладненькая. Васька, докер с Петроградского порта, сказал, будто это сама княжна Голицына. «Что ж, тем лучше, — решил „десятник“. — Помещики и фабриканты простых девок портят? Портят. Почему ж мне, простому человеку, не попортить девок эксплуататоров? То-то же. Эх, узнать бы, где живёт»…

Два дня спустя настроение было особо поганое. Уже стемнело, «десятник» сидел у костра. Тут глядь, знакомая фигура из министерства топает.

— Ну-ка пошли, потолкуем, — кивнул он Пашке и Остапу, сослуживцам с «Рюрика», показав глазами на хахаля княжны.

Подкатили, стопорнули. Испугался хлюпик, но виду не подаёт. Руки в карманах. Что там у него, интересно? Они к нему со всем почтением, а он грубить начал, какую-то ахинею понёс. Но когда оскорбил товарища Ленина… Кучеренко схватился за кобуру. Гришке, в общем-то, на Ленина и прочих плевать. Но марку красногвардейца держать надо. Ярость была неподдельной. Не из-за Ленина, знамо дело, из-за девки.

Тут что-то острое впилось сзади в шею. Гришка схватился за ужаленное место. Силы моментально испарились, навалилась апатия.

— Да ладно, Гриш, оставь его! — раздался голос гвардейца, Прилуцкого. — Контуженный, что с него взять.

«Десятник» обернулся. Странная четвёрка зачем-то отошла от пикета саженей на десять.

«И верно, ну его к Антихристу, буржуя этого!» — решил Гришка и молча отвалил…

Больше Кучеренко к хлюпику не приставал. Повода не было. Вот если б девку ту ещё раз увидеть…

У Григория отпала челюсть. Он протёр глаза. Нет, не привиделось. Она! По тротуару, цокая каблучками, спешит та самая краля. Княжна. Вот это фарт!

На девке чёрные пальто и шляпка.

«К хлюпику своему топает, не иначе», — подумал Гришка и, заливисто свистнув, прокричал:

— Эй, барышня!

Краля обернулась, но останавливаться не стала.

— Давай к нам! У костра согреешься! Компания у нас весёлая!

Княжна ускорила шаг.

— Зря! — проорал вдогонку «десятник».

«Вот так, значится! — подумал раздираемый ревностью и завистью Гришка. — Ладно».

План созрел быстро: кралю — в дворницкую, хлюпику — по сопатке. Будет трепыхаться — пристрелить и вся недолга. Деваться им некуда. Мимо пикета всё равно пойдут.