Трудно представить себе науку без конференций, без докладов и их обсуждений. Именно в живом диалоге ученые проверяют свои выводы, высказывают новые идеи, горячатся и шутят, приходят к согласию и расходятся во мнениях. Но «что остается от сказки потом, после того, как ее рассказали?» Ведь не все доклады обретают печатную форму, а от реплик, споров, частных бесед и самого духа дискуссий не остается ничего, кроме смутных воспоминаний. Можно ли перенестись в прошлое и услышать, как кипели страсти на первых постсоветских гуманитарных конференциях? Оказывается, можно: эта атмосфера сохранена в отчетах о тридцати историко-филологических чтениях 1991–2017 годов, написанных Верой Мильчиной, ведущим научным сотрудником ИВГИ РГГУ и ШАГИ РАНХиГС.
Ее книгу можно читать как путеводитель по работам последних двадцати пяти лет, а можно — как фрагмент коллективной памяти научного сообщества и наброски к портрету целого поколения ученых, ушедших и ныне здравствующих.
ver 1.1 — создание fb2 из epub, скрипты (Sergius).
Вера Мильчина
Хроники постсоветской гуманитарной науки
Банные, Лотмановские, Гаспаровские и другие чтения
НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Научное приложение. Вып. СXCI
© В. Мильчина, 2019
© Д. Вяткин, дизайн обложки, 2019
© OOO «Новое литературое обозрение», 2019
Отчет о проделанной работе
Недавно один молодой коллега спросил у меня, почему в научных статьях принято писать «мы полагаем», хотя полагает одно-единственное «я» — лично автор статьи. А я и сама не раз задумывалась о том, что традиция эта парадоксальная: почему-то считается, что от первого лица множественного числа говорить прилично и скромно, а от первого лица единственного — нескромно и заносчиво. Но в этой книге за «мы» мне никак не спрятаться. Я, лично я писала все эти отчеты, содержащие резюме чужих выступлений, и если есть в них огрехи, ошибки понимания, если я где-то спрямила или, хуже того, исказила чьи-то наблюдения, то виновата в этом опять-таки лично я. Но и «мы» безусловно присутствует здесь тоже. Мы — это научное сообщество, о деятельности которого мои отчеты, надеюсь, дают некоторое представление.
Признаюсь: хотя я очень люблю читать мемуары и не однажды цитировала и анализировала их в своих работах, ощутить мемуаристкой саму себя мне трудно. Я робею счесть себя человеком историческим — не в смысле гоголевского Ноздрева, с которым вечно случались какие-то истории, а в другом, более благородном смысле — как человека, принадлежащего истории и, главное, ее репрезентирующего. Разумеется, у меня, как у любого человека, накопился целый ряд историй, и смешных, и серьезных (из тех, что Ахматова называла «пластинками»), но для того, чтобы предаться воспоминаниям в печати, я еще не созрела. Другое дело — память коллективная, которая, надеюсь, сохранилась в хрониках, составленных по сравнительно свежим следам. Начиная с 1993 года я более или менее постоянно публиковала в «Новом литературном обозрении» отчеты о конференциях: чтениях Эйдельмановских, Банных, Лотмановских, Гаспаровских, Эткиндовских и некоторые других. Выбор объясняется исключительно тем, что в этих конференциях я сама принимала участие, так что выступала и в качестве докладчика, и в качестве хроникера.
Долгое время мне казалось, что мои отчеты — продукция «одноразовая», как, например, газетные рецензии. Это своего рода служба быстрого реагирования, по прошествии времени уже мало кому интересная, тем более что многие выступающие на конференциях рано или поздно превращают свои доклады в статьи, а то и в книги (впрочем, и газетные рецензии некоторые авторы сводят под одной обложкой, и порой в результате получаются чрезвычайно выразительные картины литературной и/или политической эпохи[1]). И хотя отдельные благодарные читатели несколько раз спрашивали у меня, не хочу ли я издать свои отчеты в виде книги, я всегда отвечала отрицательно. Мне казалось, что издавать рассказы о конференциях, да еще двадцатипятилетней давности, это все равно что подавать на стол прошлогодний обед. А ведь мой любимый автор, сочинитель «Альманаха Гурманов» Гримо де Ла Реньер писал, что даже остатки обеда
Переменить решение меня заставили два эпизода. Во-первых, коллега Илья Виницкий в сентябре 2017 года прислал мне свою свеженаписанную и тогда еще не опубликованную статью «„Цари ломбардски, сицилийски“: Граф Хвостов в тайном переводе графа де Местра», в которой ссылался на «доклад Вадима Парсамова о родстве и отличиях языковых утопий де Местра и Шишкова»[2]. Я написала коллеге, что Парсамов опубликовал этот доклад в виде статьи в сборнике, выросшем из той конференции, где доклад был прочитан [Парсамов 2012]. На что получила ответ: «О докладе Парсамова я узнал из Вашей рецензии в НЛО (по материалам конференции о де Местре), а вот саму статью не нашел». Стало понятно, что мои отчеты даже по прошествии времени и даже при наличии опубликованных текстов докладов могут служить источниками полезной информации.
Это, кстати, не единственный случай, когда исследователи в научных работах ссылаются на мои отчеты; например, Вера Полилова в кандидатской диссертации «Рецепция испанской литературы в России первой трети XX века» (2012) к фразе об отсутствии специальных работ, посвященных наследию Б. И. Ярхо как переводчика и испаниста, делает примечание: «Некоторое исключение — доклад О. В. Смолицкой „Перевод как интерпретация древнего текста. `Песнь о Роланде` в переводах Сергея Боброва и Бориса Ярхо“, сделанный в 2009 г. на Гаспаровских чтениях» — и дает ссылку на мой отчет, поскольку доклад Смолицкой, к сожалению, остался неопубликованным. Михаил Велижев в работе о Чаадаеве цитирует по моему отчету доклад А. Л. Осповата, поскольку доклад этот также остался неопубликованным [Велижев 2010а: 8]. Но особенно я горжусь двумя случаями: Михаил Леонович Гаспаров в «Записях и выписках» цитирует устный мемуар Валентина Берестова о Маршаке и сыне Пушкина по моему отчету [Гаспаров 2000: 170]. А Роман Давыдович Тименчик, припоминая «спецэффект обманутого рифменного ожидания в похабных двуликих куплетах с опоясывающей рифмой „На виноградниках Шабли…“», ссылается в скобках на мой пересказ доклада Г. А. Левинтона в НЛО № 104 за 2010 год [Тименчик 2016: 216].
Кстати, эта последняя цитация моего отчета особенно драгоценна, так как служит мне хотя бы частичным оправданием: ведь именно этот фрагмент отчета о XVII Лотмановских чтениях 2009 года стал предметом единственного до сих пор предъявленного мне как хроникеру упрека (см. нашу переписку с автором в примечании к отчету на с. 270–272). Тем ценнее для меня то, что спорный фрагмент упомянут в коллекции Р. Д. Тименчика и ссылка на него занесена на одну из его знаменитых карточек.
Я сказала, что встречающиеся кое-где ссылки на мои отчеты стали первым толчком, побудившим меня подумать о книжной публикации.
А вторым стали мои собственные впечатления. В интернете появилась видеозапись самого начала Первых Банных чтений, состоявшихся летом 1993 года[3], и я решила перечитать опубликованный в 1994 году собственный отчет. И — сравнение банальное, но ничего лучшего тут, пожалуй, не придумаешь — как будто перенеслась на машине времени на двадцать с лишним лет назад. Вот тут я и стала думать, что в переиздании отчетов есть известный резон.
Некоторые из них можно прочесть в интернете, другие, более ранние, доступны только на страницах бумажной версии журнала, но и там и там они существуют порознь, каждый в своем контексте. Сложенные же вместе, они имеют шанс стать биографией научного поколения, а вернее сказать, определенной его части, узловые точки которой очевидны: «Новое литературное обозрение», ИВГИ РГГУ, кафедра русской литературы Тартуского университета, Европейский университет в Санкт-Петербурге, Департамент истории и теории литературы (до 2019 года — Школа филологии) Высшей школы экономики, а также ученые, работающие кто в Лос-Анджелесе, кто в Оксфорде, кто в Анн-Арборе, кто в Торонто, но придерживающиеся схожих взглядов на историю литературы. Это, конечно, не