Том Декер замер у закрытой двери в подвал. Гряда туч заслонила луну, и на улице воцарился непроглядный мрак. В доме стояла полная тишина. У Тома кровь стыла в жилах. Во рту до сих пор чувствовался вкус алкоголя и сигарет. По щекам текли слезы.

Том прижал ладонь к подвальной двери и нервно захихикал: его бросало то в жар, то в холод. Он велел себе уйти с кухни, но пьяный внутренний голос казался далеким, как автостоповец, который мелькнул в зеркале заднего вида, на миг попал в слабеющий красный свет и навсегда исчез.

Целый месяц Том отчаянно боролся с этой тягой, но сейчас сам чувствовал, что проигрывает. И ничего не мог с этим поделать. Чуть ли не нежно его пальцы скользнули по обшарпанной двери к ручке и сжали ее, как утопающий сжимает держащийся на плаву обломок лодки.

Том отвернулся от двери и, истерически смеясь, облил пол рвотой. Из глаз вовсю текли слезы, с подбородка капали сопли и слюна. Когда немного полегчало, он снова посмотрел на дверь. Ему показалось, что она растет.

Стоило открыть дверь, как Том снова услышал дыхание. Наконец-то! Он шагнул вперед, навстречу мраку темнее ночного, навстречу пустейшей пустоте, и закрыл за собой дверь.

Запертая в тесной комнатушке Дженни звала на помощь, когда откуда ни возьмись на голову посыпались расчлененные младенцы – ручки, ножки, безглазые головы. Сначала просто пугающие, потом в буквальном смысле ошеломляющие, они валом валились на Дженни. Она отчаянно выбиралась из-под завала, но в комнатушке не было ни окон, ни дверей. Ужасная куча все тяжелела и прижимала ее лицом к бетонному полу. Мертвые пальчики лезли ей в рот, потрескавшиеся ноготки царапали губы, гниющие ладошки не давали кричать. Стало трудно дышать, а расчлененка падала и падала.

Дженни резко села. В голове была каша, тело – потное, дыхание – судорожное.

В кресле-качалке, напротив ее дивана, кто-то сидел. Голова свесилась на грудь, руки тянулись беспомощными плетьми по бокам тихонько качающегося кресла, пальцы сжались в кулаки.

Дженни вскочила, по-прежнему в замешательстве, но готовая драться.

Человек в кресле никак не отреагировал, и Дженни захлопала глазами, невольно вспоминая кошмар. Казалось, во рту остался вкус грязных пальцев, и ее едва не вырвало. Зрение сфокусировалось.

– Том! – шепнула Дженни, опасливо приближаясь к нему. От Тома несло выпивкой, куревом и бог знает чем еще. Босой, ноги грязные, на футболке большая прореха, джинсы – как из сточной канавы, глаза – блестящие черные пуговицы.

– Том, мать твою, в чем дело?!

Том медленно встал, повернулся к Дженни и взглянул куда-то вдаль – сквозь нее, сквозь аляповатые обои у нее за спиной. Дженни схватила его за плечи и грубо встряхнула. Она перепугалась и начинала злиться.

– Том!

Он стряхнул этот транс, покачав головой так резко, что безвольно открылся рот.

– Дженни? – ошарашенно пролепетал он.

– Да в чем дело, мать твою?! Что с тобой? Ты пьян?

Из Тома словно стержень вытащили – он неловко шагнул вперед, бухнулся на диван и обхватил голову руками.

– Да… я… я ходил в бар. Малкольм напоил меня. Это он виноват. Меня… на кухне вырвало, но я убрал. Я… черт!

– Ты в бар ходил? Без меня? Ты бросил меня одну в большом доме? И что еще за Малкольм хренов?