— Я из бункера, Хан.

— Пожалуйста, без кличек.

— Какие клички! Тебе ведь так нравится?

— Так. Ты из бункера. Что дальше?

— Я из того бункера, что в рассказе. Только, естественно, доказать этого не могу.

— Так. Пусть.

— В комитете существовала другая картотека. Та, про которую не знала партия. Не знали товарищи Андропов и Крючков. Про нее товарищи Степашин и Примаков могут только видеть кошмарные сны. Так вот ты в той картотеке.

— Я не герой.

— В той картотеке люди, которые независимо от общественно-политической ситуации и строя ясно видят, кто враг.

— А кто враг?

— А кто друг?

— А кто враг?

— Не придуривайся. Я уйду, меня как бы и не было вовсе, и ты все забудешь. И рассказ забудешь, и деньги.

— Я деньги могу вернуть.

— Не надо. Это за рецензию.

— У доброхотов денег всегда маловато. Вы тут крутите меня на предмет патриотизма, а потом пустите по конвейеру, а после контракт подсунете.

— Зачем нам, то есть им, ты нужен? Ты вот сидишь в своем бункере вонючем. В дыре этой…

— Воды нет давно.

— Не воды нет, а боевого задора. Ничего еще не проиграно.

— Пошел ты… ГПУшник.