Марк выудил из сена длинную соломинку и принялся задумчиво ею лоб и переносицу. Вид у него при этом сделался озадаченный.

Я терпеливо ждал.

- И что же нам теперь делать?

…хороший вопрос - и ответ у меня есть. Только боюсь, тебе он не понравится…

- Знаешь, Марк… - я сделал многозначительную паузу, – думаю, нам пора рвать отсюда когти.

Такого предложения он точно не ожидал.

- Рвать когти – это значит, бежать? Откуда, из коммуны? Но зачем? Тут, вроде, спокойно, учат, кормят, ребята хорошие…

Я чуть не рассмеялся. Немного всё-таки некоторым нужно для счастья! Впрочем, осадил я себя, кто я такой, чтобы их судить? Сначала переживи страшные годы смуты, поскитайся по миру, потеряй семью и родных, посмотри в глаза смерти и унижению, поголодай, похолодай – и только тогда, потом…

Впрочем, дело это не меняет – во всяком случае, сейчас.

- Оно, конечно, так. Только не забывай об «особом корпусе», хорошо?

Марк оставил соломинку в покое и озадаченно уставился на меня.

- Да чего тебе он так дался? Ну, корпус и корпус, мало ли что там может быть? У нас на заводе всякие приспособления делают для воздушного флота - так может, там секретные авиационные конструкторы сидят? Чтобы враг не догадался, где их искать?

Я чуть не ляпнул, что до шарашек товарищи из ГПУ пока не додумались и додумаются только лет через десять – но удержался. Погодим пока с сеансами предсказаний и ясновидения…

- Вот жо… селезёнкой чую, веришь? Здесь нас в покое не оставят, и будет это вовсе не Гоменюк а кто-то из того интересного домика.

Я мотнул подбородком в ту сторону, где по моим представлениям должен располагаться «особый корпус».

- И куда нам тогда бежать?

… вот это уже разговор по существу! Молодчина всё-таки Марк…

- Можно в Одессу или в Новороссийск. Дальше - пробраться на пароход, и за границу.

- Мой собеседник поморщился.

- Снова в Палестину? Знал бы ты, Лёха, как она мне надоела…