Хотя в теории моего резерва хватит, чтобы нивелировать магический откат в случае нарушения клятвы. Правда, сделать это довольно сложно, и займет, как минимум, несколько дней. Я, конечно, не собиралась нарушать клятву, но Дэлор-то этого не знает. Он не верит мне. Верил бы, не просил клятву. Значит, рассчитывает снять ошейник быстро. А то вдруг я хочу его обмануть?

На самом деле, все правильно. Наверное, я бы на его месте действовала примерно так же. А если учесть, что он работал в местной разведке, то такое чувство, как доверие, у него, видимо, атрофировалось. Особенно после предательства.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – решила я. – Однако помощь – понятие растяжимое, поэтому я поклянусь просто не мешать. Кроме этого, оставлю тебе плащ, дам денег, одежду, возможно, обувь, если мои помощники найдут что-то под твой размер. Если ты решишь остаться, оплачу гостиницу.

– Спасибо. Это для меня очень много значит, – откликнулся Дэлор.

Как только прозвучало последнее слово клятвы, он тихо выдохнул и широко улыбнулся.

– Итак, теперь моя часть сделки. Для того чтобы понять, как снять ошейник, нужно сначала узнать, где его использовали, – начал мужчина. – Расскажешь, что тебе известно?

– Да. Раньше, лет пятьсот назад, когда людей с большим даром рождалось больше, с помощью ошейника обращали в рабство сильных магов, осужденных за тяжкие преступления. Брать клятвы служения с таких людей не имеет смысла, поскольку сильные маги могут нарушить условия и нивелировать откат. Причем, не важно, какой направленности дар, главное, чтобы резерв был большой. Нивелировать магический откат от нарушения клятвы довольно сложно и затратно по времени, но возможно.

– Да, все верно! Но ты не задумывалась, почему ошейник может снять только тот человек, что надел?

– Потому что помилование этого мага не предполагалось? – предположила я.

– Верно, но это часть правды. Видишь ли, есть один важный нюанс: мага обращали в рабство на очень короткий срок. Именно поэтому в ошейнике так мало ментальных приказов, и все они примитивны.

– Примитивны? А как же принуждение говорить правду?

Вообще-то, в ментальной магии я оказалась абсолютной бездарностью, однако теорию более-менее знала и понимала, что вынудить говорить правду непросто. А тем более реализовать это в артефакте.

– Вот именно! Это единственный сложный в ментальном исполнении приказ, который вложен в ошейник. Почему?

– Не знаю. Наверное, потому что им пользовались чаще всего, – размышляла я. Вдруг меня осенило: – Допросы! Магические допросы! Ошейники надевали, чтобы допросить!

– Да! Правильно! Ментальных магов всегда было мало, и, как правило, это люди с невысоким даром. Но если надеть ошейник, провести допрос может любой маг, не обязательно менталист. Если вина подтверждалась, мага-преступника быстро судили и сразу же казнили. Если вина оказывалась не настолько велика, как предполагалось, ошейник снимали.

– Не настолько велика?

– Да, чтобы стражи надели магу ошейник, должны быть очень веские основания. В большинстве случаев вина подтверждалась, и преступника казнили.

– А кожаные ошейники? У них ведь нет функции ментального допроса.

– Нет, но изготовить их гораздо проще. Материалы, из которых сделано моё «украшение», – Дэлор поморщился, – недешевы. А сильных магов было гораздо больше, чем сейчас, поэтому имелись недорогие заменители. Ментально допрашивать было нельзя, однако доставить к менталисту – можно. Кроме того, кожаные ошейники могли надевать и на других магов, если те отказывались давать клятву служения. Были и такие, кто предпочитал смерть кабальной клятве. То есть фактически ошейники – и металлические, и кожаные – надевали смертникам.

– Понятно, – я поёжилась. – Но как эта информация поможет понять, как снять ошейник?