— Тем не менее я это сделаю.

Она открыла дверь в свою комнату, я же повернулась и пошла к себе.

Я чувствовала себя очень подавленной, потому что начала понимать, как мне с ней будет трудно. У меня не было опыта общения с детьми, и раньше, думая о них, я представляла их себе очаровательными послушными существами, забота о которых была сущим наслаждением. Здесь же все было иначе. И что меня ждет, если будет решено, что я не справляюсь со своей задачей? Что бывает с обедневшими девушками из хороших семей, когда им не удается угодить их хозяевам?

Я могла бы поехать к Филлиде. Я могла бы стать одной из тех незамужних тетушек, которые должны всем угождать, потому что их благосостояние зависит от милости их обеспеченных родственников. Нет, это было не для меня, я не смогла бы так жить. Если здесь я потерплю неудачу, мне придется искать другое место.

Я сознавала, что была напугана своим первым разговором с Элвиан. До этого мне не приходило в голову, что я могу не справиться со своими обязанностями. Что я буду делать, если, скитаясь из одной семьи в другую, я так и не научусь управляться с детьми? Мне хотелось броситься на кровать и разрыдаться, оплакивая свое положение, свою беспомощность перед лицом жизни, чья жестокость лишила меня родителей и оставила один на один с чужими людьми.

Но плакать было нельзя. Появившись перед Элвиан с заплаканными глазами, я бы расписалась в своем поражении перед этим избалованным ребенком. Нет, любое проявление слабости означало бы проигрыш в той войне, которая была неизбежна между нами.

Я ходила взад-вперед по комнате, стараясь привести в порядок свои чувства. Подойдя к окну, я снова увидела тот прекрасный вид, который восхитил меня несколько часов назад. Такая красота, такое умиротворение снаружи и такая враждебность в стенах дома!

Я отвернулась от окна и пошла в комнату Элвиан.

— Элвиан, — позвала я шепотом. Ответа не последовало.

Она притворялась спящей.

Я наклонилась над ней.

— Спокойной ночи, Элвиан. Мы все-таки будем друзьями, — прошептала я.

Она не ответила, по-прежнему делая вид, что спит.

Несмотря на усталость, я плохо спала этой ночью. Временами я проваливалась в сон, а потом снова просыпалась, пока не проснулась окончательно. В комнате было еще темно, и у меня возникло ощущение, что в ней кто-то был. Я понимала, что это не так, но не могла отделаться от мысли, что в доме неспокойно, что в нем все еще живет след происшедшей трагедии. Смерть матери Элвиан… Это случилось всего год назад. Мне хотелось знать, при каких обстоятельствах она умерла.

Я снова стала думать об Элвиан, враждебность и напряженность которой должны были иметь какую-то причину. Я была убеждена, что ни один ребенок не будет видеть заведомого врага в каждом новом для него человеке без какой-либо на то причины. Я должна буду разгадать эту причину, думала я. Я добьюсь того, что Элвиан станет нормальным, счастливым ребенком.

Уже рассвело, когда сон, наконец, пришел ко мне. Я заснула, успокоенная тем, что начинался день, не признаваясь себе в том, что темнота в этом доме меня пугала.

Я завтракала в классной комнате вместе с Элвиан, которая сообщила мне с гордостью, что, когда ее отец был дома, она завтракала с ним.

После завтрака мы занимались, и я обнаружила, что она была способным ребенком. Она прочитала больше, чем многие дети ее возраста, и не могла скрыть своего интереса к урокам, несмотря на желание сохранить напряженность наших отношений. У меня повеселело на душе, и я начала надеяться, что добьюсь успеха.

Наш ланч состоял из отварной рыбы и рисового пудинга, и после него, когда Элвиан предложила пойти погулять вместе, я почувствовала, что лед между нами начал таять. На территории поместья был лес, и она сказала, что хочет мне его показать. Я с радостью приняла ее предложение.

— Смотрите, — воскликнула она, сорвав малиновый цветок и протянув его мне. — Вы знаете, что это?