Бабушка была ее миром. Ее семьей. Ее всем. И теперь, когда ее не стало – жизнь словно остановилась и зависла в невесомости, а девушка стояла и не понимала, куда же ей двигаться дальше. Теперь, как никогда она понимала, настолько одинокая и некому ненужная – ни своей сводной сестре, ни отцу, который постоянно отводил глаза и не мог смотреть Гуле в лицо, потому что она была слишком похожа на его первую горькую любовь, ни тем более новой жене отца, которая считала, что ей уделяли через чур много внимания.
Смерть – это всегда невыносимая боль и горечь от утраты.
Настолько сильная, что и самой жить не хотелось.
И как бы не говорили врачи, что дни бабушки сочтены и нужно быть готовой к самому худшему, а Гуля не умела этого делать.
Ей и сейчас снились страшные сны, что бабушка жива и проснулась, а ее закопали.
Девушка подскакивала среди ночи и рыдала в подушку, заставляя себя оставаться дома, а не бежать на деревенское кладбище, чтобы не начать раскапывать могилу собственными руками, прислушиваясь к каждому шороху, чтобы услышать родной голос.
Она знала, что будет тяжело жить.
Но не представляла настолько.
Ее не пугал старенький дом и отсутствие людей рядом.
Страшнее всего было кричащее одиночество, которое никто не слышал.
Глава 5
Девушка опять рыдала ночью и уснула очень поздно, измучившись от собственного состояния.
И Гром не спал тоже.
Будь он проклят – опять торчал возле ее дома на самом краю леса! Хорошо еще, что Буран ушел на работу и не видел этого, а иначе вопросов и лишних мыслей было бы не избежать.
Там уже и трава примялась от его сидения!
Он снова ворчал на себя, убеждал в том, что нет ему дела, и сам понимал, что обманывает себя.
И обманывает очень нагло.
Зацепила она его.
Да, сильно зацепила. Особенно сейчас, когда он узнал от Штиля о ней немного больше.
Сегодня он тоже не смог удержаться и принес на порог не только рыбу, но и немного картошки из своих закромов. И яйца. И баночку соленых грибов. А еще баночку варенья из брусники, потому что витамины ей были ой как нужны. У него-то этого добра было столько, что он и не считал уже. А почему-то казалось, что девушке это будет приятно.