Веником лужу крови, где лежала мама, я собрал в совок, вылил в ведро, а затем смыл в туалете у спальни мамы. Таким же способом я убрал и кровь на лестнице. После этого я принялся мыть пол тряпкой. Мраморные полы в коридоре на втором этаже и в гостиной отмылись без труда. Намного сложнее дело обстояло с коричневой деревянной лестницей. Кровь затекла в щели между досками, и ее трудно было полностью оттуда удалить. Для этого надо было взять длинный шланг, присоединенный к крану на крыше, и, пустив струю воды на лестницу, смыть следы крови. Но времени у меня было в обрез, поэтому я решил этого не делать. Оставалось надеяться, что Хэчжин не заметит въевшуюся кровь, хотя зрение у него было, как у орла.
Помыв пол, я надел тапочки, чтобы нигде не наследить своими перепачканными кровью ногами, и стал вытирать стены и перила. Я налил в ведро воду, добавил моющее средство и мокрой тряпкой начал мыть второй этаж — дверную ручку своей комнаты, кровавые пятна, разбрызганные повсюду на лестничной площадке и перилах, словно кого-то расстреляли из пулемета. Удалил кровавые отпечатки пальцев на дверной ручке в спальне мамы. Завершая уборку, я повсюду прошелся стимером.
10:30. Я прислонил стимер к стене и начал приводить в порядок вещи после уборки. Тряпки, тапочки и резиновые перчатки я выбросил в пакет для мусора. Одежду с носками, веник, совок и щетку я положил в ведро и спрятал в своей комнате. Бритву и ключ от машины отнес к себе и оставил на столе. Мокрые кроссовки убрал в шкаф для обуви. И, наконец, открыл все окна, чтобы создать сквозняк. Свирепый зимний ветер, который словно только этого и ждал, накинулся на гостиную. Из-за входной двери послышался бездушный женский голос.
— Двери открываются.
Кто-то поднялся на наш этаж на лифте. Для меня это было очевиднее, чем наличие X- и Y-хромосом в геноме, — сейчас на двадцать пятом этаже мог выйти только один пассажир — Хэчжин. Соседняя квартира на нашем этаже пока пустовала, а коммивояжеры вряд ли могли зайти в подъезд. Я посмотрел на часы —10:55.
У входной двери раздалось пиканье кнопок кодового замка. Еще секунд пять, и Хэджин откроет дверь, пройдет через прихожую и окажется перед дверью в гостиную. Я быстро окинул взглядом квартиру. Все двери распахнуты, моя комната и мамина спальня еще не убраны, а на крыше наверняка остались следы крови после того, как я переносил маму. Более того, я был голым. Пяти секунд было явно недостаточно, чтобы решить все эти проблемы и встретить Хэчжина с обычным выражением лица.
Я схватил стимер, который оставил у стены, и быстро вбежал в спальню мамы. В момент, когда я беззвучно закрыл за собой дверь, хлопнула входная дверь, послышались шаги, а затем все стихло. Наверно, Хэчжин остановился перед стойкой и удивленно осматривал дом. Я очень ясно представил выражение его лица. Он же съездил на остров Ёнчжондо, чтобы забрать мой сотовый, но уехал оттуда ни с чем. Человек, отправивший его туда, исчез. Все окна открыты, словно в дом вломилась толпа воров. Вся квартира сильно пропахла моющими средствами, запах которых, возможно, еще не до конца перебил запах крови. Я начал сожалеть, что не начал уборку с проветривания. Надо было поставить его под номером один. Из прихожей раздался настороженный голос Хэчжина.
— Ючжин!
Глава II
Кто я?
— Хэчжин, это ты?
Однажды десять лет назад, в феврале, Хэчжин позвонил маме еще на рассвете, когда мы ехали в машине. Как всегда, мама везла меня на тренировку.
— Да, мама, это я, — раздался плачущий и дрожащий голос Хэчжина. Мама включила громкую связь, чтобы я тоже мог слышать их разговор.
По его голосу, отличавшемуся от обычного, я сразу интуитивно понял, что с ним что-то случилось. А мама, похоже, сразу догадалась, в чем дело — она не спросила его «что с тобой случилось», а уточнила «где ты сейчас».
— В реанимации в больнице Ёнхён… Дедушка… только что скончался.
Он сказал, что врач ищет кого-нибудь из взрослых, кто мог бы заняться делами дедушки, и, кроме мамы, Хэчжин больше никого не вспомнил. Мама пару раз порывалась что-то ответить, но, передумав, краем глаза смотрела на сотовый. Не от того, что ей нечего было сказать, она просто не могла подобрать нужные слова. Такой я видел маму впервые. Она всегда, еще до того, как открывала рот, четко знала, что говорить, а что нет. Мне было тяжело на это смотреть. Можно же просто сказать, что мы сейчас приедем.
Про себя я поторопил маму. Она мельком взглянула на меня, словно спрашивая, могу ли я пропустить тренировку. Когда я кивнул, мама включила поворотник, развернула машину через две сплошные и ответила Хэчжину:
— Будем через пять минут.
Дедушка Хэчжина лежал на каталке, накрытый белой простыней. А Хэчжин сидел перед ним, уставившись в пол. Он был расстроен и растерян. Он не заметил нас, даже когда мы подошли к нему вплотную. Только когда его окликнула мама, он с удивлением посмотрел на нас. Его зрачки сильно дрожали. Я переживал: видит ли он нас вообще в таком состоянии? Поднявшись, Хэчжин вместо приветствия сказал маме: