Вера дала заправщице последние указания по поводу детского кресла для сына и, все еще глядя на Кэтрин, села в машину.
– Он преследует свою киноактрису. А его разыскивает полиция – на Нортхолтской эстакаде убили американского военного.
Я положил ладонь на лобовое стекло, но Вера включила дворники и чуть не порезала мне косточку на запястье.
И чтобы все объяснить, сказала:
– Я была с ним в машине.
Я не успел ее остановить – она выехала с заправки и влилась в быстрый поток вечернего движения.
На следующее утро Кэтрин позвонила мне с работы: Воэн преследовал ее до аэропорта. Слушая спокойный голос жены, я подошел с телефоном к окну. Глядя на машины, едущие по шоссе, я почувствовал, как напрягается член. Где-то внизу, среди тысяч автомобилей, ждал на перекрестке Воэн.
– Я видела его дважды – сегодня он поджидал меня у въезда на парковку.
– И что ты сказала?
– Ничего. Я позвоню в полицию.
– Нет, не надо.
Разговаривая с Кэтрин, я вдруг понял, что впадаю в привычные эротические грезы: я иногда расспрашивал Кэтрин о летном инструкторе, с которым она обедала, вытягивал одну за другой подробности кратких любовных встреч, эротических контактов. Я представлял, как Воэн поджидает Кэтрин на тихих перекрестках, следует за ней через автомойки и объезды, приближая мощное эротическое единение. Тусклые улицы освещены их телами во время продолжительного ритуала спаривания.
Не в силах дольше оставаться в квартире, я сел в машину и поехал к аэропорту. На крыше многоэтажной автостоянки рядом с грузовым терминалом я ждал появления Воэна. И действительно, Воэн поджидал Кэтрин у соединения эстакады и Вестерн-авеню. Он и не думал прятаться от нас, направив тяжелый автомобиль поперек движения. Явно не интересуясь ни мной, ни Кэтрин, левой ладонью Воэн барабанил по ободу руля, словно считывая в его дрожи азбуку Брейля. Тяжелое лицо превратилось в неподвижную маску, покрытые шрамами щеки застыли. Он несся по скоростной полосе, пока не поравняется с Кэтрин, потом отставал, позволяя другим машинам втиснуться между ними и занимая выжидательную позицию. Он пародировал манеру вождения Кэтрин, распрямив плечи и подняв подбородок, и постоянно жал на тормоз. Их стоп-сигналы вспыхивали синхронно – как разговор старой супружеской пары.
Я погнался за ними, разгоняя машины на пути миганием фар. Мы достигли въезда на эстакаду. Кэтрин пришлось притормозить за рядом бензовозов, а Воэн резко ускорился, свернув налево. Я бросился за ним, пролетая кольцевые дороги и перекрестки в тени эстакады. Мы проскочили несколько светофоров под носом у машин, едущих от аэропорта. Где-то над нашими головами Кэтрин двигалась по полотну эстакады.
Воэн притормозил у съезда, пропуская грохочущие бензовозы. Когда появилась спортивная машина Кэтрин, он рванул вперед.
Бросившись следом, я ждал, что Воэн столкнется с Кэтрин. Его машина шла к ней поперек разметки. Но в последний момент он отвернул и затерялся в потоке машин за разворотом на одностороннюю дорогу. Я следил за ним, догоняя Кэтрин, и заметил побитый передний бампер, когда Воэн мигнул треснувшими фарами наглому водителю грузовика.
Через полчаса в подземном гараже нашего дома я ощупывал ладонью на боку спортивного автомобиля Кэтрин отпечаток машины Воэна – знак репетиции смерти.
Эти репетиции союза между Воэном и Кэтрин продолжались несколько дней. Вера Сигрейв дважды звонила и спрашивала, не видел ли я Воэна. Я врал, что не выходил из квартиры. Она рассказала, что полицейские изъяли фотографии и оборудование Воэна из лаборатории в ее доме. Как ни странно, они, похоже, не могли поймать Воэна.
Кэтрин не упоминала о преследованиях Воэна. Мы оба хранили ироничное спокойствие – такую своеобразную любовь мы выказывали друг другу на вечеринках, где я или она выбирали себе постороннего любовника. Понимала ли она истинные мотивы Воэна? В то время даже мне было невдомек, что Кэтрин – всего лишь дублерша в сложных репетициях другой, более важной смерти.
День за днем Воэн преследовал Кэтрин по автострадам и дорогам вокруг аэропорта: иногда поджидал в сыром переулочке у нашей аллеи, иногда появлялся, подобно призраку, на скоростной полосе эстакады, и побитая машина приседала на левых рессорах. Я видел, как он караулит на разных перекрестках, явно прокручивая в мозгу возможные аварии: лобовое столкновение, удар в бок, в корму, переворот. В это время я ощущал растущую эйфорию, подчинялся неизбежной логике, которой прежде сопротивлялся – я как будто следил за началом любовного приключения собственной дочери.