Логика сновидения продолжалась. В ярком вечернем свете несколько сот собравшихся казались манекенами, такими же ненастоящими, как пластмассовые люди, изображавшие водителя и пассажиров в предстоящем лобовом столкновении седана и мотоцикла.
Чувство полной отстраненности, нереальности моих собственных мышц и костей усилилось с появлением Воэна. Рядом инженеры закрепляли мотоцикл на люльке, которая помчится по стальным рельсам навстречу автомобилю в семидесяти ярдах от нее. Кабели датчиков тянулись от обоих транспортных средств к записывающей аппаратуре на длинных столах. Приготовили две кинокамеры: одну нацелили на точку столкновения, рядом с трассой, вторая, запасная, висела на балке. На маленьком экране уже можно было видеть инженеров, устанавливающих датчики в моторном отсеке автомобиля. В салоне сидела семья манекенов – муж, жена и двое детей; у каждого к голове, груди и ногам тянулись провода. На телах пометили места ожидаемых травм: сложные геометрические фигуры – пунцовые и фиолетовые – украшали лица и торсы. Инженер в последний раз поправил водителя, положив руки на руль правильным хватом «без десяти два». По громкоговорителю комментатор, старший сотрудник лаборатории, объявил гостям о начале экспериментальной аварии и шутливо представил экипаж автомобиля:
– Чарли и Грета! Они отправляются кататься с детьми – Шоном и Бриджитт…
У дальнего конца трека небольшая группа техников готовила мотоцикл, проверяя разгонный аппарат, прикрепленный к тележке на рельсах. Гости – министерские чиновники, инженеры по безопасности, дорожные специалисты и их жены – собрались у точки столкновения, как зрители на автогонках.
Когда от автостоянки появился Воэн, шагая на длинных ногах разной длины, все проводили взглядом фигуру в черной куртке. Он шел к мотоциклу, и я чуть было не поверил, что он оседлает аппарат и помчится по рельсам. Рубцы на лбу и на губах сверкали, как шрамы от сабли. Воэн посмотрел, как техники крепят пластикового мотоциклиста – Элвиса – к седлу, и двинулся к нам, махая Хелен Ремингтон и мне и презрительно оглядывая собравшихся.
Воэн протолкался к нам через зрителей и склонился над плечом Хелен Ремингтон, смотревшей на него снизу вверх из кресла в первом ряду.
– Видели Сигрейва?
– А он что, должен был прийти?
– Вера звонила мне утром по его поводу. – Воэн обратился ко мне, махнув пачкой листков в руке. – Баллард, возьмите все бумаги, какие сможете. Там есть такие секреты – «Катапультирование пассажира», «Стойкость человеческого лица к повреждениям при аварии»… – Последний из инженеров отошел от испытательной машины, и Воэн, довольно кивнув, продолжал вполголоса: – Технология симуляции аварий в Лаборатории дорожных исследований очень развита. На этой площадке они могут воспроизводить аварии Мэнсфилда и Камю – даже убийство Кеннеди – бесконечно.
– Они пытаются сократить число аварий, а не умножать их.
– Думаю, это как посмотреть.
Комментатор попросил внимания, и Воэн, забыв про меня, встрепенулся, как задремавший за биноклем терпеливый провинциальный вуайерист. Правая рука, прикрытая рекламными проспектами, начала гладить пенис через материю штанов. Он сжал член, чуть не прорвав головкой изношенную материю; указательный палец гонял крайнюю плоть. И тем не менее его глаза не отрывались от трассы, впитывая все подробности.
Электрический привод катапульты натянулся. Рука Воэна неутомимо трудилась в паху. Старший инженер отошел от мотоцикла и дал знак помощнику у катапульты. Воэн переключил внимание на машину: четыре пластиковых человека сидели чопорные, словно направлялись на богослужение. Воэн, с каменным порозовевшим лицом, через плечо взглянул на меня – не упускаю ли я чего.
С громким треском мотоцикл рванулся по треку. Манекен сидел в седле прямо, встречный ветер задрал ему подбородок. Руки были прикованы к рулю мотоцикла, как у пилота-камикадзе, грудь облепили датчики. Перед ним с такими же бесчувственными лицами сидели в машине четыре манекена.
Послышалось громкое шуршание: кабели скользили по траве рядом с рельсами. Потом раздался оглушительный металлический грохот: мотоцикл врезался в нос седана. Обе машины скользнули в сторону ошарашенных зрителей. Я качнулся, невольно ухватившись за плечо Воэна, когда мотоцикл и его наездник перелетели капот автомобиля, врезались в лобовое стекло и пронеслись над крышей черной тучей обломков. Автомобиль отбросило на десять футов назад. Капот, лобовое стекло и крышу смяло ударом. В салоне покосившиеся манекены навалились друг на друга, обезглавленное тело женщины воткнулось в разбитое лобовое стекло.
Инженеры ободряюще помахали толпе и двинулись к мотоциклу, который лежал в пятидесяти ярдах за машиной, чтобы собрать по частям тело мотоциклиста.
Громкоговоритель снова ожил. Я пытался разобрать, что говорит комментатор, но мозг отказывался осмысливать слова. Отвратительная и жестокая авария, разрушение металла и безопасного стекла, обдуманное уничтожение дорогостоящих артефактов меня ошеломили.
Хелен Ремингтон коснулась моего плеча и с улыбкой успокаивающе кивнула, словно помогая ребенку справиться с моральным потрясением.
– Можно еще раз все посмотреть на экране «Ампэкса». В замедленной съемке.
Толпа двинулась к столам, послышались облегченные голоса. Я оглянулся, ожидая, что к нам присоединится Воэн. Он стоял среди пустых кресел, упорно глядя на разбитую машину. На брюках под ремнем темнело пятно спермы.