Снейп не торопился покидать кабинет. Он все еще просматривал дело Ди, иногда возвращаясь на несколько листов назад. Директор с некоторым удивлением за ним наблюдал.
— Вы наказывали его за то, что он рисует? — прервал молчание Снейп.
— А! — Пейдж поднял вверх указательный палец, словно желая, чтобы его гость к чему-то прислушался. — Врачи должны были вам об этом сказать! Именно из-за этих безумных рисунков мы и отправили его на экспертизу. Не скрою, определенный талант у него есть, но то, что он рисует… абсолютно больное воображение. Латентный психопат. Мы не можем запретить ему рисовать, тем более врачи предупреждали — пусть лучше он изображает это на бумаге, чем в случае запрета решит воплотить в реальность…
— Даже так… — Снейп, похоже, не был впечатлен. Тем лучше, подумал Пейдж. Значит, не впервой с такими работать. Давай же, забирай его!
Похоже, Снейп прочитал его мысли и поднялся с кресла.
— Мне пора, — сказал он, пряча дело в тонкий черный кейс. — Это я беру с собой. Если на Ди есть еще какие-то бумаги, я также должен их забрать.
— Разве? — удивленно спросил Пейдж, но Снейп смотрел на него так, что отказывать ему даже по веским и законным причинам не хотелось. — Хорошо, идемте.
Они вышли из кабинета, и директор принялся рыться в сейфе. Он достал оттуда копию дела, исчезнувшего в дипломате Снейпа, и вытащил из картотеки файл с общими данными. Все это Снейп положил в кейс и защелкнул замки.
— Теперь компьютер, — сказал он. Пейдж непонимающе воззрился на гостя, но через секунду замахал на ошарашенную Мэри руками, чтобы та поскорее сошла со стула, и собственноручно открыл базу данных. Через минуту фамилия Ди и все данные на него исчезли. Мэри беспомощно смотрела на директора, который казался полностью поглощенным своим занятием, но когда перевела взгляд на заезжего спасителя, все ее тревоги были стерты одним легким движением руки.
— Спасибо, директор, — Снейп обменялся с Пейджем рукопожатием. — Провожать не надо. Всего хорошего.
— Это вам спасибо! — ответил Пейдж. — Заходите, так сказать, еще!
Снейп ничего не ответил и покинул приемную, оставив Мэри Грин и Пейджа в счастливом недоумении.
Собрать вещи представлялось делом одной минуты. У меня ничего не было. Пара относительно чистых джинсов, две майки, дырявый свитер. Потрепанную джинсовую куртку я набросил на плечи. Последними я положил в рюкзак карандаши и папку с рисунками. Здесь ненавидели то, что я рисую, но никто не осмеливался отбирать у меня работы. Ах да, ведь еще и врачи им что-то наплели…
Перед тем, как спуститься вниз, я выглянул в окно. Ворота были закрыты, но перед подъездом машин не наблюдалось. Сердце мое подпрыгнуло от радости. Отлично, значит, он оставил тачку с той стороны! Дайте мне только выйти за ворота, а там посмотрим, кто куда поедет! Ньюкасл! Будет тебе Ньюкасл!
Спустившись вниз, я уселся на лавку перед входными дверьми. На подъездной дорожке никого не было. Издалека доносились крики с футбольного поля. Не успел я подумать, какой же это идиотизм — футбол, как дверь распахнулась, и на ступенях показался тот самый тип, что за мной приехал. При свете дня в своем черном костюме, с черным кейсом и длинными черными волосами он напоминал гробовщика.
Поравнявшись с лавкой, Снейп даже не остановился.
— За мной, — сказал он, проследовав к воротам. Я мысленно усмехнулся и поднялся с лавки. Ворота, ворота — и вот она, свобода!
Ворота открылись, закрылись… но улица была пуста. Ни следа машины. Преподаватели здесь не паркуются, а жилых домов поблизости нет. Не мог же он придти пешком?
Не дожидаясь меня, Снейп повернул направо и быстро зашагал к перекрестку, откуда до метро было не больше двух минут. В некотором недоумении я отправился за ним. Мы дошли до перекрестка и остановились на переходе. И единственное, что пришло мне в голову в такой странной ситуации — это заглянуть в его мысли.
Прежде, чем оказаться в этом интернате, я болтался по улицам Лондона в компании таких же малолетних фриков, что и я, и там, на этих улицах, моя способность видеть, что у людей на уме, не раз спасала нам здоровье и жизнь. В интернате все было ясно и без «чтения мыслей», к тому же в головах у преподавателей была сплошная скука. Правда, знание их жалких тайн помогало мне держать всех в постоянном напряжении — впрочем, все это в прошлом. Сейчас я должен был узнать, что замышляет этот пришедший по мою душу гробовщик.