— Говорить можно всё что угодно. Бред. Тебя ветром с неё сдует. Или размажет водой об металлические прутья ограждения, если ты решишь забраться на самый верх.
— Мне кажется, до самого верха водя не добьёт. Ты залезал на неё?
— Нет, конечно! Зачем?
— Я тут впервые после первого удара волны, — по-настоящему волнительно произнесла Даша. — Когда гуляли на Воробьёвых горах, со всей семьёй, всегда мечтала побывать в этом здании, залезть на самый верх и взглянуть на Москву с высоты птичьего полёта. Проходя рядом, меня всегда возбуждала атмосфера, которой был пропитан каждый клочок земли, каждая скамейка и лужайка. Не скрывая, я завидовала людям, пересекавшим порог и заходившим внутрь института. Представляешь, сколько великих умов вышло отсюда?
— Успокойся! — рубанул Слава, — Больше от сюда никто не выйдет.
— Да что с тобой? — Даша повернула голову и косо заглянула в мужские глаза.
— Из-за таких — «великих умов», мы и сидим тут с тобой, посередине болотоморя. Где были эти умы, когда произошла трагедия? Где они сейчас? Кто-нибудь собирается исправлять этот хаос? Я тебе сам отвечу: они и сидели у руля трагедии, а потом сгинули, не в состоянии позаботится о себе! Вот и все твои величественные умы, — и положив весло, развёл руки.
В очередной раз, Даша согласилась, но отчасти. По-прежнему её взгляд был прикован к звезде, а душа к надежде, скрытой под толщей воды.
— Смотри, — воскликнула Даша, указывая пальцем в сторону института, — вход в музей показался. Давай заедем на обратном пути? Если время останется, а? Я очень хочу попасть внутрь!
Слава что-то невнятно кинул себе под нос и потряс головой, но что он мог поделать. Он и сам мучился от любопытства — что там внутри.
— Заедем. Обязательно заедем…
Глава 5
Сквозь гнилую оконную раму, установленную на тридцать первом этаже, разъярённая пара глаз внимательно наблюдала в бинокль за двумя путниками проплывающих мимо. Поначалу лицо наблюдателя исказилось кривой улыбкой, но когда лодка начала удаляться, гладкие щеки нервно задрожали, а губы вытянулись тугой трубкой. Глаза прищурились, брови сдвинулись. Злость не просто закипала внутри, она бурлила, и желчью выплёскивалась наружу. Бинокль задрожал. «Почти!» — быстро проплыла в голове мысль, как необычная лодка, устремившаяся к горизонту. Наблюдавший отчётливо прочитал на лице девчонки, сидевшей впереди лодки, неподдельное любопытство. Даже успел обрадоваться, когда она вскинула руку в его сторону, и был абсолютно уверен, что мышка попадёт в ловушку, но просчитался. Лодка проплыла мимо и повернулась кормой.
Музей землеведения, что находится в здании МГУ, вырос над водой и всегда являлся центром притяжения для путников, собиравших вещи для обмена в юго-западном районе Москвы. Усталость, страх, любопытство — чувства свойственные любому человеку и именно эти чувства, загоняют человека в ловушку.
Второй день ожидания подходил к концу, а никто так и не попался. Время поджимало. Риск остаться с пустыми руками разбухал как брюхо сома, переваривающего целиком человека. Пора было действовать радикально.
— Если мы сейчас их не поймаем, — разъярённый женский голос эхом пробежался по круглой комнате и медленно затих, — то останемся с пустыми руками! А я не хочу снова плыть в «око»! Слышишь меня?
Женщина опустила бинокль, и кинул взгляд на мужчину, стоящего в стороне. Облокотившись о стену, он прижимал телефонную трубку к уху и делал вид, что с кем-то разговаривает. Сам телефон висел рядом на стене: чёрный ящик с белым диском для набора номера. Устаревший дизайн, никаких сенсорных дисплеев и никакого интернета — обычное старьё из прошлого! Но если прозвучит голос в трубке — ваше сознание сойдёт с ума, обезумев от сокрушительного восторга. К сожалению, на другом конце провода тишина нарушалась молчанием, потому что тот самый провод, торчавший из трубки, был оборван, а его конец болтался между мужских ног.
— Костя! — крикнула женщина. — Какого хрена ты делаешь?
Мужчина устало поднял глаза, окинул взглядо
В «око» ему тоже не хотелось плыть. Грязь, вонь, слёзы и крики. На ближайшие три дня предстояло именно такое кино, смотреть которое, уже просто нет сил. Вроде ничего сложного — собирай дары Волны, накопи нужные вещи и сдай всё Антиквару. Живи в тепле и тишине. Но нет. Зачем? Пусть другие этим занимаются, а мы на них нагреем ручки. Вот и нагрели. Народ нынче поумнел. Ходят тройками, по несколько лодок. Грабить, как раньше, уже не получалось. Нужно было изощряться, придумывать новые схемы. Сразу вспоминаются сытые дни до Волны: что не день, так новая душещипательная история, льющаяся дрожащим голосом в наивные уши стариков. Нет-нет, да попадётся кто на удочку. Денежку переведёт. Так и жили — тяжелее последней модели телефона ничего не поднимали. Звони да разводи. А что сейчас? Приходится придумывать всё в последний момент и срочно делать. Когда уже поджимает так, что они вынуждены идти на крайние меры. И в этом заключалась вся их сущность: в запасе чуть меньше трёх дней — время есть, успеем.