И что с того, промелькнуло у неё в голове. Чему она обрадовалась? Посчитав, Даша поняла, что они прошли только полпути, а времени потратили часа три.

Башни.

Они не успеют. Уже точно.

Слава давно всё понял, и прекрасно понимал, что может блестеть в облаках, возвышаясь над невидимым горизонтом.

— Это наш шанс! — заявляет он.

— Шанс? На что?

— Слухи. Мы или подтвердим их, или развеем.

— Да, и как же мы их развеем?

— Послушай, я не вижу других вариантов. Давай смотреть правде в глаза — это наш шанс. Вперед плыть самоубийство.

— А лезть в здание МГУ не самоубийство?

— Легитимное самоубийство — плыть вперёд, а умереть в здании МГУ — самопожертвование. Представь, когда мы вернёмся в башни и расскажем, что в здании МГУ можно переждать «волну»…

— Нас объявят выдумщиками и сумасшедшими. Скажут, что мы в «око» пересидели, и всё. Нам никто не поверит.

— Мне нравится твой оптимизм. Но другого пути нет, признай это.

Сейчас, в башне на 75 этаже, рожает женщина. Возможно в грязи, в темноте. В окружении неизвестных людей, чьи моральные качества за последние три года разложились на злость и ненависть. На жадность и на постоянный страх. На зависть, сжигаемою изнутри при виде любой безделушки в грязных пальцах соседа. Но если бы всё было так плохо — Даша ни за что не отправилась бы ни в какое путешествие. Там — в комнате на 75 этаже — она увидела искорку надежды в протянутой руке помощи. Увидела людей, готовых помогать, несмотря на все тягости жизни. Увидела их прошлое, когда они были ячейкой общества. Возможно, общество сохранилось. И возможно, именно это общество, будучи на 75 этаже, помогает женщине родить, прекрасно понимая — помощь не придёт.

— Плывём в МГУ! — говорит Даша.

Для неё Славина улыбка — подарок, а взгляд — ну, он даже не смотрит в её сторону. Его взгляд прикован к звезде.

Оставшееся от звезды величие можно ощутить только через её размеры. Огромная пятиконечная конструкция вонзалась в небо тупым копьё, оставляя в гуще тумана рваную рану. Большую часть своей чешуи, состоящей из желтых стеклянных пластинок, она растеряла и напоминала улыбку хоккеиста, поймавшего шайбу зубами. Но, тем не менее, те редкие пластины, держащиеся за ржавый каркас, всё еще могли раздвинуть плотные тучи своим ярким сиянием. И это спасало.

Даша вскидывает руку и указывает на окна музея. Пустые оконные рамы, в высоту около двух метров, приглашали любого путника посетить огромную зеву музея, заполненную жуткой тьмой.

Слава отрывает взгляд от небесного сияния. Он больше не боится потерять из вида звезду.

Туман расступается, и каяк касается влажной стены.