Разорвав черную водную гладь, она хватала воздух огромными, судорожными глотками.

Ее мучила вернувшаяся чувствительность. Шея пульсировала, как в огне. Она держала «глок», горячий, как раскаленное железо, а воздух был полон синего дыма, и Иеремия лежал в позе эмбриона на другой стороне кабины. Он держался за живот, залитый кровью, и захлебывался в агоническом крике: вот откуда детский плач.

И вдруг она вспомнила все разом. Как они оказались в боковой части кабины, как он душил ее и как она нащупала пистолет как раз перед потерей сознания. Теперь она понимала, что попала в яблочко.

Она успокоила дыхание, потерла шею свободной рукой и попыталась заговорить, но получился только тихий, тонкий, похожий на кашель звук. Она усиленно глотнула и ощупала горло. Кажется, оно не повреждено. Она сосредоточенно подышала еще немного, потом ей удалось встать на колени в перевернутой кабине. Она извлекла магазин, увидела большое количество патронов, поставила магазин на место и навела пистолет на проповедника.

– Заткнись, – голос ее слабый и хриплый, но твердый, решительный, холодный, – и делай, что я говорю, или следующая пробьет твой череп.

Проповедник кое-как сел, судорожно глотая, тяжело и часто дыша. Его лысая голова в пятнышках крови. Он морщился, держась за окровавленный пах. Сглотнул снова и в конце концов выдавил:

– Просто покончи с этим.

– Выходи, – она показала на дверь в потолке, которая была когда-то на стороне водителя. – Сейчас же!

Он поднял свою лысую голову и разглядел дверь как раз над собой. Потом взглянул на нее.

– Ты шутишь.

Она нацелилась на его колено, но до того, как Лилли выстрелила, он с трудом поднялся.

– Я иду, – простонал Иеремия и с огромным усилием встал во весь рост.

Прошла вечность, прежде чем раненый проповедник выкарабкался из массивной кабины, спустился по решетке радиатора и упал на землю с мучительным хрипом. Его штаны пропитались кровью, кожа приобрела цвет штукатурки, дыхание стало липким и влажным.

Лилли выбралась из кабины за ним и спрыгнула на землю.

– На колени, – категорично произнесла она, нацеливая на него пистолет. Он сделал глубокий вдох, встал лицом к ней и расправил плечи, как будто собираясь сражаться.

– Нет.

Она выстрелила ему в колено.

Иеремия вскрикнул. Пуля вырвала клок ткани из брюк, выбросила фонтан крови из ноги сзади и заставила его пошатнуться. Он тут же опустился, держась за колено, завывая. Его лицо – маска мучительной боли.

– Зачем?.. Зачем ты делаешь это?

Она стояла над ним с каменным выражением на лице, с мыслями о Бобе и Вудбери. Наконец ответила: