– Я его убил?

Лилли снова бросила тяжкий взгляд на Боба, и тот медленно кивнул. Лилли не знала точно, кивает Боб потому, что хочет, чтобы она сказала мальчишке правду, или потому, что так подтверждает, что Келвин Дюпре мертв… или по какой-нибудь другой, глобальной причине вроде того, что все это было предопределено, поэтому всем стоит просто смириться. А может, по всем причинам сразу. Лилли утерла слезы и посмотрела на мальчика.

– Да, милый, к несчастью, твой папа… – она вдруг почувствовала такой сильный укол тоски, что у нее перехватило дыхание. Она не могла посмотреть на тело, лежащее у нее за спиной. Она ведь полюбила этого человека. Несмотря на все его недостатки, на фанатичную религиозную философию, она полюбила его. Она хотела создать с ним семью. А теперь она, не поднимая глаз, пыталась вымолвить слова, которые, казалось, весили целую тонну. – Его больше нет.

Томми не ответил, просто опустил голову и тихо заплакал. Слезы катились у него по щекам и срывались с кончика носа.

Боб, похоже, понял, на что намекала эта пауза, склонил голову, повернулся и вошел в спальню. Он встал на колени, прощупал шею Келвина в поисках пульса, ничего не ощутил, развернулся, стянул одеяло с кровати и осторожно – почти что с нежностью – накрыл одеялом еще не остывший труп. Затем Боб взглянул на Лилли и Томми.

Мальчишка перестал плакать. Проглотив свою печаль, он посмотрел на Лилли.

– Я попаду в ад?

Лилли печально улыбнулась.

– Нет, Томми. Ты не попадешь в ад.

– Нам нужно выстрелить в него еще раз?

– Что?

– Нам нужно выстрелить ему в голову, чтобы он не обратился?

Лилли устало вздохнула.

– Нет, – она погладила мальчишку по щеке. – Он не обратится, Томми.

– Почему?

– Ты попал ему в голову.

– О…

Томми более или менее успокоился, и Лилли подвела его к старому, покосившемуся креслу, которое стояло возле стены. Усадив его, она сказала:

– Приятель, посиди здесь немного, мне нужно поговорить со стариной Бобом.

Томми кивнул.