Все молча согласились: разумеется, нет.

— Верно. Кроме интервентов, у нас имеются сотни тысяч наших же сограждан, стоящих за монархическую идею и белое дело. Все они бегут или собираются бежать на Дон. А зачем они нам там нужны?

Собрание оцепенело от настолько прямолинейной постановки вопроса. Засмеялись.

— На Дону казачки, у казачков шашки востры, у казачков кайзер Вильгельм в союзниках, меняет им на хлеб оружие и патроны. На что им тысячи офицеров с боевым опытом, на что им тысячи восторженных юношей, обманутых призраком блеска прогнившего самодержавия?

На карте осветился юг России: белый полуостров посреди Черного Моря.

— Пусть-ка все они катятся в Крым. Перешеек там узкий. При нужде срыть его недолго хоть аммоналом, хоть просто артогнем перекрыть в три слоя. Границу держать несложно: всех впускать, никого не выпускать. И обратите внимание, климат превосходный, это не в Сибирь при царе. Сибирь, товарищи, нам самим понадобится и много пользы принесет.

— Постойте! А флот? А Севастополь?

— Есть Одесса, Херсон, Поти, Батум. Есть Азовское море. В Таврических степях, севернее Крыма, хорошо получится буферная республика хлеборобов-анархистов. Кто по Кропоткину хочет «Хлеба и воли» — пусть свободно едет к ним. На границе с белогвардейским Крымом не забалуешь, быстро выучишься и винтовку держать, и землю пахать. Вот и пусть бодаются, пока мы будем социализм строить.

— А если не захотят ехать в Крым?

— А мы им туда вот этот полог с трона, — Корабельщик показал на горностаевый балдахин. — Самый что ни на есть рассвятой монархический фетиш. Да что я про мягкую рухлядь! Можно ведь живого царя. На царя монархист хорошо идет, уловистая штучка царь!

Снова прокатился вал смешков, затем Середа пробасил:

— Это какого еще царя?

— А что, гражданин Романов и семейство его разве уже расстреляны в Екатеринбурге?

Собрание оцепенело. Нарком внутренних дел Петровский уронил очки. Прокашлялся и ответил:

— Товарищ Берзин двадцать второго июня телеграммой доносил: были живы. Но между нами и Уралом белочехи. Как Романова с семьей привезти? Семьсот верст, а прямого пути нет, разве только через Царицын, так это месяц объездов.

— Ах, черт! — наклонившись к Ленину, тихонько сказал Сталин. — Товарищ Ленин, соглашайтесь на все. Вот почему дирижабли сегодня прибыли в Москву. Это значит, наш гость с Хуго Эккенером договорился заранее, и план этот придумал давно. Немец не дурак, мазурику и пустозвону не поверил бы. На дирижабле до Екатеринбурга всего-то сутки лету, и задержать его чехам нечем. Ах, ловок, черт! И дирижабль не один вызвал, от случайной поломки меры взял. Три цепеллина поднимут роту. Забрать Романовых — и сразу оттуда прямиком в Ливадию, в царский же дворец. Вот зачем он с этим южным анархистом хороводился, как его там? Скромный?

— Вы думаете?

— И сразу прокламации на всех углах, — поддержал нарком просвещения Луначарский. — Гуманный восставший народ не мстит свергнутому монарху. Кому дорого белое дело — милости просим в Крым. И не надо ночами под вагонами шнырять, купи билет и катись добром.

— Как белый человек, — недобро усмехнулся Корабельщик, прекрасно слышавший перешептывание.

— И нам не гадать, кто наш, а кто с фигой за пазухой, — Петровский подобрал очки, довольно погладил пухлую папку на столе. — Сколько же сотрудников освободить можно будет от слежки да политики. Уголовников прижмем!