— Тебе приятно видеть одного из своих королей в центре огромного незнакомого города? — спросила она Криса. — Такое ощущение, что он прискакал сюда прямо из средних веков.

— Одного из моих королей? — с удивлением переспросил Крис.

— Разве ты не знаешь, что этот человек сокрушил Тевтонский орден в битве при Танненберге? Только не говори, что в тебе нет польской крови!

Крис улыбнулся:

— Если бы на моём месте оказался дедушка, он остановился бы у памятника и отдал королю честь. Отец скорее всего одарил бы памятник мимолётным взглядом и прошёл мимо, ну а я… Я, видишь ли, избрал самый лёгкий путь: притворяюсь англичанином.

— А я-то думала, что поляки — самые большие патриоты на свете, — сказала Ленка.

— Мой дедушка именно таким и был, — сказал Крис. — В 1939 году он убежал в Англию и выучился на лётчика-истребителя. Участвовал в воздушной битве за Англию, но, как не раз говорил, сражался не за Англию, а за Польшу. Зато отец в патриотизм не верил. Он был социалистом. Прошу заметить: не коммунистом, а именно социалистом. Он считал, что национализм разделяет людей. Королей он терпеть не мог. Уверен, что и этот ему бы не понравился.

— Почему он жил в Англии, если был социалистом?

— Он ненавидел сталинизм. А Британию считал не самым худшим на свете местом. Тогда на дворе стоял 1965 год, и лейбористы только что победили на выборах. Отец считал, что Вильсон как социалист куда лучше, чем партаппаратчики в Варшаве. Отец играл в шахматы — был гроссмейстером международного класса. Приехав на международный шахматный турнир в Борнмуте, он попросил у Англии политического убежища. Так как в Йоркшире у него жили кузены, он перебрался туда. Там он встретил мою мать, и таким образом на свет появился я.

— Готова спорить, дедушка образ мыслей твоего отца не одобрял.

— Ты попала в яблочко.

Между его отцом и дедом по материнской линии и вправду существовали трения, что весьма огорчало Криса в детстве. По большому счёту вся польская община в Галифаксе относилась к его отцу с подозрением. Хотя он и удрал из социалистической Польши, тем не менее он прожил там значительную часть своей жизни, а стало быть, доверия не заслуживал.

— Ты всё время говоришь о своём отце в прошедшем времени. Почему?

Крис вздохнул.

— Он умер, когда мне было десять лет.

— Извини.

— К чему извинения? Это было давно.

— Тем не менее я сожалею о твоей потере. — Она обворожительно улыбнулась. — И я рада, что в Нью-Йорке стоит памятник славянскому герою. Быть может, в один прекрасный день здесь поставят памятник и Вацлаву Гавелу.

— Это было бы здорово.

Стажёры нашли в парке уютное местечко около небольшого пруда и расположились прямо на траве. Они пили вино, ели вкусные продукты, веселились — в общем, отдыхали. Ленка накупила слишком много пикулей, стажёры все их съесть не смогли, и тогда Дункан с Алексом стали швыряться ими в Ленку. Ленка отплатила им той же монетой, и между ними завязалась шуточная баталия. Крис лежал на траве, смотрел в голубое небо и думал о том, как хорошо хотя бы на время забыть об инвестициях и процентных ставках. А ещё он думал, что Нью-Йорк — прекрасный город, но понять это можно только тогда, когда ты беспечен и свободен.