Тогда он решил открыть сундук, но и затвор, и висячие замки были крепко заперты. Эти верные стражи, казалось, не хотели отдавать порученного им сокровища.

Дантес вдвинул острый конец кирки между стенкой сундука и крышкой, налег на рукоятку, и крышка, завизжав, треснула; широкий пролом ослабил железные полосы, они, в свою очередь, слетели, все еще сжимая своими цепкими когтями поврежденные доски, – и сундук открылся.

Лихорадочная дрожь охватила Дантеса. Он поднял ружье, взвел курок и положил его подле себя. Сначала он закрыл глаза, как это делают дети, чтобы увидеть в сверкающей ночи своего воображения больше звезд, чем они могут насчитать в еще светлом небе, потом открыл их и замер, ослепленный.

В сундуке было три отделения.

В первом блистали красноватым отблеском золотые червонцы.

Во втором – уложенные в порядке слитки, не обделанные, обладавшие только весом и ценностью золота.

Наконец, в третьем отделении, наполненном до половины, Эдмон погрузил руки в груду алмазов, жемчугов, рубинов, которые, падая друг на друга сверкающим водопадом, стучали, подобно граду, бьющему в стекла.

Насытившись этим зрелищем и несколько раз погрузив дрожащие руки в золото и драгоценные камни, Эдмон вскочил и в исступлении бросился вон из пещеры, как человек, близкий к безумию. Он взбежал на утес, с которого видно было море, и не увидел никого. Он был один, совершенно один, с этим неисчислимым, неслыханным, баснословным богатством, которое принадлежало ему. Но сон это или явь? Пригрезилось ему мимолетное видение, или он сжимает в руках подлинную действительность?

Его тянуло снова увидеть свое золото, а между тем он чувствовал, что в эту минуту он бы не вынес этого зрелища. Он схватился обеими руками за голову, точно желая удержать рассудок, готовый покинуть его, потом бросился бежать по острову, не только не выбирая дороги, потому что на острове Монте-Кристо дорог нет, но даже без определенного направления, пугая диких коз и морских птиц своими криками и неистовыми движениями. Потом кружным путем он возвратился назад и, все еще не доверяя самому себе, бросился в первую пещеру, оттуда во вторую и опять увидел перед собой этот золотой и алмазный рудник…

На этот раз он упал на колени, судорожно прижимая руки к трепещущему сердцу и шепча молитву, внятную одному Богу.

Немного погодя он стал спокойнее и вместе с тем счастливее; только теперь он начинал верить своему счастью. И он начал считать свое богатство. В сундуке оказалась тысяча золотых слитков, каждый весом от двух до трех фунтов; потом он насчитал двадцать пять тысяч золотых червонцев, стоимостью каждый около восьмидесяти франков на нынешние деньги, все с изображением папы Александра VI и его предшественников, и при этом убедился, что только наполовину опустошил отделение; наконец, он обеими руками намерил десять пригоршней жемчуга, алмазов и других драгоценных камней, из которых многие, оправленные лучшими мастерами того времени, представляли художественную ценность, немалую даже по сравнению с их денежной стоимостью.

День уже склонялся к вечеру. Дантес заметил, что близятся сумерки. Он боялся быть застигнутым в пещере и вышел с ружьем в руках. Кусок сухаря и несколько глотков вина заменили ему ужин. Потом он положил плиту на прежнее место, лег на нее и проспал несколько часов, закрывая своим телом вход в пещеру.

Эта ночь была одной из тех сладостных и страшных ночей, которые уже два-три раза выпадали на долю этого обуреваемого страстями человека.

Изобретен был порох в VII в. в Китае. Хотя свои секреты китайцы не выдавали чужестранцам, но, в конце концов, рецепт пороха стал известен арабам, а с XIII в. и в Европе. Существует легенда, что порох случайно изобрел монах-алхимик Бертольд Шварц, растирая в ступке смесь селитры, серы и угля. Случайная искра вызвала воспламенение смеси, сильный толчок выбросил пестик из ступки. И монаха посетила идея об огнестрельном оружии на основе чудесной смеси. Но эти сведения не подтверждены документально. Любопытно, однако, что во французском языке слово mortier означает и «миномет (мортира)», и «ступка».

Состав черного, или дымного, пороха не изменился со Средних веков: это смесь истертых в порошок калийной селитры (75 %), серы (10 %) и угля (15 %). В охотничьих сортах пороха содержание селитры несколько выше. Конечно, состав порохов мог меняться по сравнению с классическим рецептом вследствие разной доступности того или иного сырья. Так, калийная селитра предпочтительнее, потому что менее гигроскопична, но более доступна натриевая и кальциевая. Порой приходилось менять рецептуру, хоть это и отражалось на качестве пороха. Месторождения природной селитры редки: в южноамериканской пустыне Атакама с 1825 г. добывали натриевую селитру, залежи калийной селитры встречались в Индии и на Цейлоне. В Европе природные условия не благоприятствуют накоплению этих хорошо растворимых солей, и потребность в селитре удовлетворялась в основном как за счет импорта, так и производства в буртах, или селитряницах, в результате длительного перегнивания различных органических отходов. В Швеции, во Франции и в России в XVIII в. даже существовал натуральный селитряный налог для населения. На своем дворе крестьянин должен был держать селитряную яму и сдавать образующуюся селитру на нужды государства.

Уголь для пороха получали из древесины лиственных пород: ольхи, а лучше всего крушины. Древесину подвергали нагреванию до 450–500 °C без доступа воздуха, она обугливалась, превращаясь практически в чистый углерод. Сера встречается в природе в самородном состоянии. Все компоненты нужно тонко измельчить и перемешать. Смесь непременно должна быть сухой, иначе порох не загорится. И, к сожалению, после высыхания отсыревший порох уже не пригоден, потому что часть селитры в процессе намокания утрачивается.

При поджигании пороха при 250 °C происходит воспламенение серы, выделяющаяся энергия вызывает разложение селитры, вспыхивает уголь и с большой скоростью происходит горение. Условно можно выразить процесс уравнением:

Видно, что выделяется большое количество газов, которые и толкают снаряд. К сожалению, образуются и твердые вещества: не только указанный в уравнении сульфид калия, но и другие соли, и сажа, которые оседают в виде нагара в стволе оружия. Твердые продукты горения пороха образуют также густой белый дым, застилавший поле боя и мешавший целиться и пехоте, и артиллеристам. Поэтому черный порох называют еще дымным.

Хотя порох предназначен для метания снарядов, потому что он быстро сгорает, не детонируя, но все же применялся он и для горных работ, и при строительстве туннелей, где требовалось дробление скальных пород. До середины XIХ в. это было единственное взрывчатое вещество в арсенале инженеров. Вот и Эдмон Дантес использовал порох не для стрельбы, а для взрыва, и с успехом.