Но в настоящий момент я наслаждаюсь тем, что узнаю много нового о своих одноклассниках, уютно устроившись рядом с Джеком. У него очаровательно мягкая кожа. В какой-то момент в комнате приглушают свет, а музыка ускоряется. Джонни и Эбби поднимаются, чтобы пуститься в пляс. К ним присоединяются еще несколько. Джек лукаво смотрит на меня.

– Несомненно, – говорю я, и мы встаем. Мой ум безупречно чист и несокрушим, как алмаз.

Вскоре танцуют уже все. У меня появляется то же чувство, что и прошлой ночью – будто я едина с этой массой людей, которая пульсирует и течет. На этот раз вместо того, чтобы вырваться из этого ощущения, я позволяю себе погрузиться в него. Мое сознание скользит сквозь эту толпу в совершенной гармонии с моим телом, которое Джек держит так крепко, что я чувствую каждую пуговицу на его рубашке.

Проникнувшись атмосферой музыки и всеобщего смеха, мы с Джеком не отрываем взглядов друг от друга. Наши лица сближаются, медленно-медленно, и вот наши губы наконец соприкасаются. Смеясь, мы отстраняемся друг от друга, а затем снова сближаемся, уже по-настоящему, и соединяемся в теплом трепетном поцелуе. Боже мой, если держаться за руки – словно обжигающее пламя, то поцелуй – это огонь преисподней. В кои-то веки мое тело лучше, чем разум, понимает что делать. Так что я просто позволяю ему действовать. Мы сливаемся в поцелуе на несколько долгих, прекрасных минут.

Кто-то кричит нам:

– Этим занимайтесь снаружи!

Я выхожу из оцепенения и обнаруживаю, что не только мы с Джеком были зачарованы этим мгновением. Мы откидываем головы назад, поднимаем руки и танцуем, не думая ни о чем, кроме музыки. Только много песен спустя я замечаю, что мое платье липнет к спине и я тяжело дышу.

Джек берет меня за локоть и ведет к коридору. Он смотрит на экран телефона.

– Проклятье, ты должна была быть дома двадцать пять минут назад.

Я прижимаюсь к его груди.

– Не беспокойся. Моя мама, наверное, уже заснула.

Зоуи вместе с еще одной девочкой подкрадываются к нам, включив камеры на смартфонах.

– Что вы хотели бы поведать миру? Может, сделаете публичное заявление насчет пластической хирургии?

Я прочищаю горло.

Что я хочу «сказать миру»? Первое, что приходит на ум: «Получайте удовольствие от жизни! А если получаете от жизни слишком много удовольствия – завещайте ваши органы для трансплантации».

Все смеются. Я же только делаю вид, хотя знаю, что настоящая причина моего странного высказывания – пугающая перспектива, что Сэмми однажды понадобится пересадка легкого.

Несколько минут спустя, когда я прощаюсь с Эви, она толкает меня локтем и говорит:

– Ладно, я тоже запишусь на сама-знаешь-что.

Я бросаю взгляд на Рэйфа, который не отлипал от нее всю ночь.

– Ты отлично справляешься.