Что-то я туплю от волнения. Ведь это же непись, они и в самом деле после смерти быстро испаряются.

Шагнув к двери, я осторожно приоткрыл ее и выглянул в общую комнату. Забрызганная кровью статуя, темное пятно на полу... Трупа нет. Фу-ух.

— Тогда не о чем беспокоиться, — повернулся я к Маури. — Мы его не видели, и знать не знаем, что с ним случилось. Поняла? Сейчас уберу все следы, а ты пока отдохни.

— Хорошо, — покорно кивнула она.

Вот теперь все как надо, я — нормальный мужик, она — послушная баба. Пожалуй, поживу с ней, пока она мне не надоест.

Смыв капли крови со стен и пола, я вернулся к Маури. Она уже пришла в себя и, окинув меня взглядом, сказала:

— Твою одежду тоже нужно почистить.

Опустив глаза, я понял, что она права. Рубаха и штаны были в пятнах влажной, липкой крови.

Жрица встала и, слегка пошатываясь, вышла через общую комнату в сени. А через минуту вернулась, неся в руках пузатый флакон.

— Возьми, — она протянула их мне. — Капни этим на пятна.

Как говорится, нет тела — нет дела. Бояться нечего. С этой мыслью я стал демонстративно стягивать рубаху. Она моментально поняла намек, и в ее голосе появилось раздражение.

— Перестань! Право же, сейчас не до глупостей.

Уязвленный, я молча направился в свою комнату. Пожалуй, с ее покорностью я поторопился. Ладно, еще поглядим.

Я скинул с себя шмотки, внимательно их осмотрел и побрызгал на кровавые разводы. Жидкость забурлила, зашипела, и буквально через несколько мгновений от последствий моего преступления не осталось и следа. Хорошая штука, жаль, у меня такой не было перед сварой с ментом у Мидкора.

Напялив одежду, я снова вернулся к Маури. Она вдруг взяла меня за руку и заглянула в глаза — видимо, почувствовала мою досаду.

— Иди спать, милый Гермес. А когда закончишь задание, мы поговорим.

Тон, которым она это сказала, обещал блаженство. Я мгновенно забыл обиду и кивнул — боюсь, не менее послушно, чем недавно она. Да наплевать, главное — королева скоро будет моей!

Устроившись в кровати, я долго ворочался, представлял, желал. И даже не понял, что меня сморил сон, ставший продолжением моих мечтаний.