– Хони, дорогая, о чем ты говоришь? Это моя мать Сью подговорила тебя прогнать меня? Но она ведь сама меня к тебе первая послала!

– Все, чем мы занимались, это плохо, это грех, Ренди Карл! – упрямо гнула свое Хони. – В особенности то, что мы делали с Анжеликой.., и Сэмми-Джо. Доктор Дикки Прайд из «Дома Наследников Шивели» все мне объяснил. Да, когда вчера ни ты, ни твоя мать не пригласили меня отметить с вами твое окончание школы, я отправилась в «Дом Наследников» на службу. И теперь я словно снова родилась. Я не спала до полуночи и молилась вместе с доктором Прайдом.

Поначалу Ренди решил, что Хони разыгрывает его, и он принялся шутливо самобичеваться и ругать, так как она учила его этому раньше.

– Простите меня, госпожа Хони. Приказывайте мне, ибо ваша воля закон для меня, – заголосил Ренди, падая перед Хони на колени и расстегивая ширинку. – Но, умоляю вас, сделайте хоть что-нибудь. У меня торчит так, что хоть вой, и все после вчерашнего пива и снэпа.

– Все, что с этих пор может случиться между нами, Ренди Карл Такер, это встречи в «Доме Наследников», – с достоинством ответила ему Хони, поспешно отбежав в другой угол комнаты и устроившись там на стуле с прямой спинкой со скрещенными на груди руками. – Пусть я была проклятая Вавилонская Блудница, но теперь я очистила свое тело и превращу его в храм.

– Гм, а как насчет Анжелики и Сэмми-Джо? Могу я забрать их?

– Доктор Прайд велел мне отнести их в «Дом Наследников», но… Хорошо, ты можешь забрать их. Все равно мне стыдно приносить их в Святой Дом. Что, если доктор Прайд заставит меня пройти с ними по улице, крича: «Смотрите, вот мой дилдо, которым моя подружка, ее сын и я трахали друг друга, а вот плащ, в который я заворачивала сына моей подружки и мочилась на него и…»

Голос Хони сорвался, поднявшись до пронзительного смеха.., или это были слезы? Она упрямо сидела в дальней стороне комнаты, подальше от Ренди. Трясущейся рукой она указала на шкаф, в котором хранились ее имиполексовые сексигрушки.

– Забирай их отсюда к черту, Ренди Карл! Забирай их отсюда и уходи!

Хони начала плакать, и сколько Ренди ни старался приблизиться к ней и утешить ее, все было бесполезно.

Тогда он забрал домой Сэмми-Джо и Анжелику и мастурбировал с ними. Это тоже было приятно, хотя и далеко не так потрясающе и оглушительно, как бывало, когда всем заправляла Хони. Анжелика и Сэмми-Джо не были достаточно умны для того, чтобы от них можно было получить полное удовольствие. Впервые в жизни Ренди задумался о том, чтобы заняться сексом с полноценным, умственно высокоразвитым и автономным молди вместо имиполексовых секс-игрушек. После того как он кончил, он обмыл Сэмми-Джо и Анжелику и положил их ненадолго на солнце, потом унес обратно и спрятал в шкаф возле своей постели в гараже.

Весь остаток лета Ренди продолжал попытки снова подкатить к Хони – он подстригал ее лужайку, мыл тарелки, делал по дому разную работу, но все бесполезно. Все, чем теперь занималась Хони в свободное время, были встречи с обществом наследников в Святом Доме. Вышло так, что в августе Ренди начал ходить в Святой Дом к наследникам вместе с Хони.

Ренди, никогда не будучи мистером Глубокомысленным, все же должен был заключить, что ни разу в жизни не видел такого количества неудачников, недоумков, убогих и отщепенцев, которое можно было встретить на собраниях в «Доме Наследников», – все разговоры в Доме крутились вокруг Христа и Наследства Человечества, да еще того, как сильно ненавидят все они молди. Все до единого наследники были отлично подкованы в тонкостях Гражданского Акта Молди, который сенатор от Калифорнии Стен Муни ухитрился провести через конгресс в 2038 году. И теперь, даже несмотря на то, что Стен Муни уже давно отошел от официальной деятельности, у конгресса не хватило духу отменить этот отвратительный, дающий все права уродливым молди Акт. Какой позор!

Другая обширная область интереса наследников, само собой, касалась извращенных возможностей секса, возникающих в связи с существованием ювви, молди и программируемого имиполекса.

Иногда Ренди удавалось поймать взгляд Хони, чаще всего тогда, когда преподобный Дикки Правд заводил разговоры о молди и имиполексе – Ренди немедленно вспоминались горячие сеансы с участием Хони и ее игрушек, – но всякий раз Хони сразу же прятала глаза. В ее маленьком глупом мозгу сместились колесики, и бесполезно было что-либо пытаться наладить, чтобы поставить эти колесики на место.

Тем временем Ренди совершенствовался в профессии водопроводчика. Клиенты, к которым направляла его Сью, передавали друзьям и знакомым его имя; он прославился тем, что выполнял работу быстро и надежно за относительно небольшую плату. Ренди отлично наловчился управляться с сантехническим пистолетом. Однако дома находиться он больше не мог. Левис крутился вокруг него все время, пытаясь вести себя словно отец Ренди или что-то в этом духе – какая чушь, если разобраться. Левис успел пристраститься к какому-то наркотику, аналогу кокаина под названием «пипп». Подобно кокаину, от пиппа людям тупым начинало казаться, что они умны. И чем умнее Левис себя чувствовал, тем невыносимее он становился. По всему было видно, что Ренди настало время съехать из дома, но теперь Сью не хотела, чтобы он уезжал, и давила на то, что у Ренди нет сертификата мастера-водопроводчика и что ему обязательно нужно получить этот сертификат, в общем, пользовалась этим для того, чтобы удержать его дома.

На Рождество в Индианаполисе умерла от рака мать Хони, и Хони, единственный ребенок, поехала на похороны со своей новой подругой-наследницей Нитой, кроме того, Хони предстояло вступить во владение комфортабельным поместьем матери: полностью оплаченным домом с участком земли недалеко от хорошей автострады и приличным счетом в банке Кэш-Веб. Доктор Дикки Правд загодя предупредил отделение Общества Наследников Человечества в Индианаполисе, чтобы те встретили Хони и Хонину подружку с распростертыми объятиями.

Ренди, прослышав о том, что его бывшая подружка уезжает, пришел к Хони и спросил, не может ли он уехать из города вместе с ней и Нитой. Но Хони и тут оказалась полной сукой.

– Пойми, Ренди, и запомни это – ты был для меня просто мальчиком-игрушкой. Пареньком, на которого мне нравилось мочиться. Смирись с этим, потому что ничего другого тебе не остается. Я связалась с тобой только потому, что в ту пору Сью была важна для меня. И кстати говоря, можешь передать Сью, что она бессердечная кайфоломная сука.

Такой ответ был чересчур честным. Ренди почувствовал себя ужасно маленьким и с головы до пят использованным, использованным и оскорбленным. В этот самый день его юное сердце разбилось на части и с тех пор так и не зажило.