– Ты осознаёшь, что своим поведением оскорбляешь меня? – его голос тоже становится твёрдым, и ситуация не обещает мне ничего хорошего. Молчу, упрямо глядя мимо него, а шейх подступает вплотную, чтобы не оставить между нами ни сантиметра. – Я спрошу ещё раз. Ты хочешь, чтобы у нас всё было так?
– Я хочу домой! – вскидываю на него взгляд и тут же получаю по лицу ладонью.
– Опусти глаза вниз, когда говоришь со мной. И больше не смей повышать на меня голос. Я твой эмир, и ты либо преклонишься передо мной, либо будешь убита. Это ясно, женщина?
Держусь за полыхающую щеку, кусаю её изнутри, чтобы не заплакать.
– Опустись на колени, Райхана, – перед моим лицом вдруг что-то сверкает, и я перевожу испуганный взгляд на длинный, кривой нож, а шейх хватает меня за волосы и силой заставляет упасть на пол.
Вжав в кожу моей шеи острое лезвие, он взглянул на меня сверху вниз.
– Я – Халим эль Хамад. Я здесь закон и власть. Это мой город. Это моя страна. И ты моя.
– Я не вещь! – шиплю на него сквозь зубы, хотя, стоя на коленях, не очень-то удобно проявлять свою твёрдость.
– Ты вещь. Моя вещь, – он кривится в оскале, нажимает лезвием посильнее, и вниз по шее, прямо в ложбинку между грудей, стекает первая капля моей крови. – Моя русская шармута. Твоя жизнь зависит от меня. Запомни мои слова, Райхана, лишь я решаю, будешь ли ты радоваться жизни или падёшь в ад, – он говорит спокойно, выговаривает каждое слово чётко и отрывисто. А я остервенело дёргаю головой, силясь избавиться от его руки, что сжимает мои волосы на затылке.
– Ирина! Меня зовут Ирина! – кричу, захлёбываясь слезами. Всё-таки не удержалась, заплакала.
– Забудь это имя. Теперь ты Райхана. Ирины больше нет. Ей перерезали глотку в каком-то борделе.
ГЛАВА 19
– Что? – застываю на нём помутневшим взглядом, а шейх еле заметно кривит губы, опустив взгляд на струйку крови. Убирает нож.
Сам отходит от меня, поправляя чёрные манжеты рубашки.
– Твоя тётя не захотела принять деньги. Ей привезут твоё тело и снова предложат возместить моральный ущерб. Я, как шейх Эль-Хаджа, принесу ей извинения за то, что допустил подобное в своём городе. Но разве я должен был следить за какой-то русской шармутой, которой захотелось поразвлекаться в одном из борделей и обслужить там пару арабских самцов? И, тем не менее, как видишь, я довольно щедр. Скажи, какая сумма устроит твою тётю?
Я не отвечаю, потому что не могу говорить. Горло сдавил спазм, и всё, на что меня хватает, – это лишь бесшумный плач.
В ушах начинает стучать пульс, виски сжимает болью. Я не сразу понимаю, что меня уводят сильные руки Саадат, а шейх остаётся в своём кабинете.
– Это ложь. Я не верю. Не верю. Он ведь соврал, да? – вглядываюсь в лицо женщины, пока та стирает с моей шеи кровь.
– Порез неглубокий. Намажу мазью, и за два дня заживёт. Ты только больше так не делай. Нельзя злить эмира, – Саадат прячет от меня взгляд, старательно отводит глаза в сторону.
– Он сказал, что моей тёте передадут, будто я… Будто меня убили в каком-то борделе, где я обслуживала мужчин. Он сказал, что ей даже передадут мои вещи и привезут женское тело, похожее на моё. Чтобы она думала, что я… Но это же ужасно. Это жестоко… Как так можно? Скажи мне, как?