На помощь Аину пришли его недавние противники Сом и кузнец Храбр. Удивительно, как иногда странно происходит знакомство. Еще буквально на днях готовы были друг друга поубивать, а тут нате, строят вместе и общаются как добрые соседи. Даже медовуху по вечерам распивают.
Ольга с Храбром виделась теперь каждый день, кузнец навещал гномов, но беседы вести не торопилась. Обычно здоровалась, уходила в сторону, в другую комнату, и, если не было пациентов, незаметно наблюдала за ним. В душе еще свежи были воспоминания о прошлых обидах и пока они были рядом с воспоминаниями его помощи. И Ольга не могла решить, что для неё сейчас важнее: прошлые обиды или благодарность кузнецу.
Мужики ловко отремонтировали развороченный пол избы, сделали широкий люк в лаз под пол, в который спускалась удобная широкая лестница, вставили новые двери, а однажды Сом приволок под мышкой новую широкую люльку для близнецов Аина, которую Храбр мастерил с особым старанием. Осталось гному обустроить нору и перетащить туда все свое немалое гномье семейство. И отблагодарить кузнеца за столь щедрый подарок.
Маленькие гномята не давали спать по ночам. Кричали, плакали, смеялись и требовали внимания. Если родители близнецов приспособились к дневному образу жизни, то гномята просыпались исключительно по ночам, просились на руки.
Ночи на пролет Хэдвига качала сорванцов на руках. Помогали ей и Ася, и Ольга.
Когда прошли пара недель и пришло время, по обычаю гномов, дать детям имена, Хедвига и Аин попросили Ольгу оказать им честь и наречь сыновей. Ведь именно юная целительница спасла жизни их и их матери и защитила от расправы.
— Вот никогда не думала, что стану крёстной и нянькой у гномов, — рассуждала Ольга.
Имена малышам она дала необычные для этого мира и вполне распространенные в том, из которого она попала сюда — Ялин и Лой из рода Аина.
Гончар Лан серьезно увлекся самогоноварением. Парень оказался не только начитан, но и хваток в делах выгоды. Забросил свои поделки и чашки из глины и принялся экспериментировать со спиртом. Сначала гнал его понемногу, в убыток себе. Добавлял в разные ингредиенты и составлял рецепты. Ведун Пересмысл советовал парню лечебные сборы трав и ягод. Лан записывал за ним и потом уединялся в гончарной мастерской с самогонным аппаратом.
Так появился целый ассортимент лечебных настоек, духов, притирок. И теперь Лан задумал поехать на праздник в Китеж и продавать там не посуду, которая приносила мало прибыли, а настойки и сам самогон. Даже не поленился слепить целую партию глиняных кувшинов для "продукта".
Как говорил отчим Ольги, бизнесмен и депутат Валерий Петрович Сидоров: "Чтобы продать — вложись!» И в этом случае требовались значительные вложения на покупку бочек, небольших бочонков и кадок.
Вспомнила Ольга и то, как начинал ее отчим строить свою «денежную империю», брал займы, на свой страх и риск, в счет дальнейшей прибыли. А выгода от продажи спирта без сомнения была. Девушка и сама являлась инициатором этого предриятия. Где взять в займы? Самый богатый оборотень во всем Зверином полесье- это, конечно, староста Зоран. Тут главное привести весомые доводы.
Рассчитав время, которое потребуется на закупку сырья, на изготовление пратии товара, на заказ бондарю, товарищи немедленно отправились навестить богатую, высокую избу Зорана Горыныча.
Староста поначалу встретил ходоков-просителей не очень ласково. Время близилось к обеду, и его жена уже суетилась у печи и избу покинули последние просители и работники. Когда в избу без стука и церемоний вошла Хельга и Лан, староста устало сидел на лавке у открытого окна. Увидев незваных гостей, он потупил взгляд и как-то отчаянно вздохнув спросил:
— Что снова задумала, Хельга? Или мало тебе того, что из-за тебя ввязались мы всей деревней в гномьи семейные дрязги?
Девушка прошла в горницу и улыбнулась.
— Да, и что? Разве ты с этого и выгоды не поимел никакой? Знаю я, ко мне люди ходят, многие рассказывают. Метал-то теперь для деревни подешевел.
Зоран задумался ненадолго, похмурился и потом, как бы нехотя пригласил:
— Проходите, раз пришли.
Лан и Хельга уселись на лавку. Гончар, по привычке, стал осматривать посуду, стоявшую рядком на резных полках.