— Быстро выясни мне чего там происходит! — я весь на нервах, неужели моя команда из бывших китобойцев вся погибла?
— Матросы с «Шторма» на палубе линкора, захватили зенитку и держат оборону с нашего борта! — буквально через пять минут докладывает мне вестовой.
— Вот же сукины дети! — втравили в историю идиоты! В голове каша, что делать я не знаю, но одно ясно, то что мы относительно спокойно причалили и сейчас крепим буксир как раз заслуга выживших членов экипажа сумасшедшего китобойца. Их я на вражеском корабле не оставлю! Безумная мысль мелькнула у меня в голове, а что если… — всех свободных от вахты, кроме аварийной команды отправить им на помощь! Игорь, всем сторожевикам швартоваться к нашему борту, подготовить штурмовые группы! Всех под ружье кроме вахты в рубках, артиллеристов и механиков! Мы идём на линкор!
С автоматом в руках я поднимаюсь на палубу вражеского корабля. Вокруг трупы и обломки. Впереди идёт бой. Получив подкрепление, абордажная группа ушла дальше. Это полное безумие, и я это понимаю. Нас от силы человек триста, а экипаж линкора — полторы тысячи! Захваченная экипажем «Шторма» зенитка бьёт на расплав стволов, сейчас ей управляет расчет носового орудия, а штурмовые группы морских десантников, из моряков экипажей «Таком», расползается по гигантскому кораблю, медленно, но верно продвигаясь вперёд.
Через полтора часа я стою в рубке линкора заваленной трупами. Китель разодран, на щеке ожог, а правая рука перебинтована на скорую руку, осколок от гранаты, которую взорвали на узком трапе, отрикошетил от переборки и слегка задел меня. Адмирал Фриц Хинце застрелился буквально только что, мы не успели всего немного.
— Шикарно немцы живут! — Гриша достал из деревянного ящика кубинскую сигару и показывает мне — будешь командир?
— А давай! — я с облегчением опускаю свою пятую точку в боевое кресло командира — и глянь ещё там, может выпить есть? Чудом же живы остались! Главное, чтобы ещё Иваныч и Ромашка очухались.
— Так Шаповалов на себя все осколки принял, Иваныча только слегка по макушке чиркнуло, очухается, куда он денется. Хоть в чем-то эта сука пригодилась! — отвечает Гриша — с Ромашкой хуже, но думаю и он выживет.
— О мёртвых или хорошо, или ничего! — поучительно наставляю я на путь истинный своего боцмана. Хотя не погибни мой начштаба в самом начале боя, я бы всё равно его застрелил. Получив, как и все сторожевики радиограмму от английского адмирала, Шаповалов решил, что теперь у него есть начальник и поглавнее вздорного Витьки Жохова и приказал идти, подумать только, в торпедную атаку на линкор! Слова Иваныча о том, что надо бы и командира спросить, да и торпедные аппараты для начала раздобыть, он не то что бы проигнорировал, а прямо в присутствии всех помощников приказал командира дивизиона не запрашивать и идти в атаку. Шальной снаряд, что попал в мачту в самом начале боя лишил «Шторм» не только связи и сигнальщика, но и выкосил всех, кто находился в боевой рубке — мгновенно убив Шаповалова и ранив Иваныча. Командование тут же принял Ромашка, который и руководил боем до самого конца. Именно он приказал атаковать линкор бомбомётом! Сейчас он тоже ранен и находится в лазарете одной из «Таком», у нас вообще раненых много, но на удивление мало убитых. Страшно сказать, мы взяли в плен почти тысячу матросов линкора, которые сейчас стоят тесной группой на носу корабля под прицелом нескольких пулемётов! В основном все сдавались без боя, но и несколько очагов ожесточённого сопротивления нам пришлось подавить, и последний бой недавно закончился как раз в рубке.
— Ну тогда не будем о нём, хотя из-за него мы чуть все не погибли — соглашается Гриша и кивает в окно — а красиво сморится, согласись?
С ним трудно не согласится, военно-морской флаг Советского Союза развивается на корме бывшего немецкого линкора. Флаг «Шторма»!
Глава 10
— Что делать будем товарищи? Международный скандал! Союзники обиделись! Они понимаешь этот линкор долбили почти весь день, а тут пришли пять советских сторожевиков и взяли его на абордаж! Как пираты какие-то! И ладно бы просто взяли, так они его ещё отдать не захотели, Советский флаг спускать отказались! Досмотровую группу британцев на линкор не пустили, по миноносцам, которые хотели линкор добить заградительный огонь открыли! И ладно бы только это! Жохов этот, ничего умнее не придумал, чем допустить пленный экипаж крейсера к управлению механизмами и машиной, да ещё из них аварийные команды сформировал — пожары тушить и пробоины заделывать! Хорошо хоть под конвоем из своих моряков и к пушкам их обратно не поставил! Приказ о встречи конвоя не выполнил, приказ непосредственного начальника, командовавшего боем, не выполнил, самовольно вернулся с задания! Англичане рвут и мечут! Каков наглец! Взял и привёл линкор в Мурманск! Так что делать с ним будем товарищи, прошу высказываться!
Каждое слово Сталина вбивало новый гвоздь в крышку гроба, в котором я уже фактически лежал. И ведь правильно всё говорит, так и было…
Тогда наш бой взятием линкора на абордаж не закончился. Все трудности только начинались, а я наивный полагал, что делаю всё правильно. Адмирал Брюс Фрэзер тут же вышел на связь со мной и лично потребовал спустить флаг с кормы линкора и допустить на него досмотровую команду англичан. Я отказался. Не по уставу это, боевой флаг спускать! Не за то почти тридцать человек из экипажей моих «Таком» и «Шторма», на палубах этого крейсера погибли! Да пьяный я был, чего там говорить. Нашёл-таки Гриша в запасах корабля хороший шотландский виски. Если бы не это, и не горячка боя, я бы, пожалуй, и не натворил того, что было потом.
После моего отказа, взбешённый английский адмирал потребовал покинуть линкор в течении получаса, после чего он будет вновь атакован миноносцами и потоплен. И тут я отказался. Ни себе ни людям получается?! Если не мой, то и ни чей?! Ему эта железка на дне нужнее, чем у причалов Мурманска! Подогретый алкоголем и адреналином мозг работал быстро и уже через двадцать минут вокруг линкора, в защитном ордере, стояли все мои «Такомы» готовые прикрыть своими корпусами захваченный линкор от торпед союзников, а ещё через десять минут два английских миноносца пошли в атаку. Вот тут я точно не помню, отдавал ли я такой приказ или мои архаровцы решили всё сами, но факт остается фактом, перед атакующими английскими кораблями встала стена артиллерийских разрывов, предупреждая их о серьёзности наших намерений в бою отстаивать свои интересы, пусть даже нас всех и потопят за пару минут! Так и не выпустив торпед, миноносцы ушли в сторону. Ситуация патовая, мы стоим друг на против друга и что делать не знает никто. Ну а линкор тем временем медленно тонул.
На линкорах из нас никто не хаживал, а эта штука здоровенная и на буксир совсем не похожа. Мы даже не знали, что за повреждения получил корабль, который мы захватили. Ну а я на кураже, только после боя. Вот и вышел я к захваченной команде крейсера. По-моему, радист со «Шторма» мою речь переводил, и это из головы выветрилось. Сказал я немного, но объяснил перспективы доходчиво. Или экипаж под конвоем возвращается к выполнению своих обязанностей или мы уйдем с линкора и подбирать после его затопления никого не будем! Более того, я лично расстреляю каждую шлюпку, которую удастся спустить немецким морякам! Да что там, я даже до этого доводить не буду, каждый отказавшийся тут же отправится за борт, с простреленной головой, если повезёт! Мне срочно нужны были аварийные команды для ликвидации последствий боя! В руке автомат, разорванный и перепачканный кровью китель, перекошенная от ярости роже, глаза шальные от выпитого, а за моей спиной застыли такие же готовые к решительным действиям матросы, которые буквально час назад брали корабль штурмом. Отказавшихся не было, и работа закипела. Почти тысяча немецких пленных, под конвоем автоматчиков возобновила борьбу за выживание их бывшего крейсера. Заработали помпы, откачивая воду и туша пожары, немецкие механики ремонтировали повреждения жизненно важных механизмов и пытались запустить машины, а я, забив на беспрерывно вызывающих меня англичан и не обращая внимание на британских сигнальщиков, дублирующих сообщения, пытался разобраться с управлением крейсера. Запрашивал меня и штаб флотилии, требуя отдать линкор англичанам, но я приказал на радиограммы не отвечать…
Через шесть часов напряженной работы линкор дал ход и малым ходом, сильно кренясь на правый борт, отправился в путь к советским берегам. Четыре «Такомы» и сильно побитый «Шторм» на буксире одной из них, составили наш ордер. Англичане же, заключив нас в «коробочку», следовали не небольшом отдалении, не желая покидать наглых захватчиков. Новый год я встретил в залитой кровью и побитой осколками гранат боевой рубке линкора, в компании своих офицеров и Гриши, да я вообще не просыхал всю дорогу, борясь со стрессом.
Арестовали меня, как только к борту линкора причалил лоцманский катер. Шесть офицеров НКВД, впрочем, довольно вежливо и уважительно, предложили составить им компанию. И вот, после двух дней мытарств, переодетый в новую форму и гладко выбритый я стою в святая святых Кремля, кабинете товарища Сталина! За большим столом, покрытым зелёным сукном, мрачно сидят адмиралы и генералы, несколько мужиков в штатском составляют им компанию, вид у всех напряженный и не весёлый. Все сидят за этим столом и только я стою по стойке смирно на ковровой дорожке, да верховный главнокомандующий похаживает по кабинету, дымя своей трубкой.
— Союзники заявили ноту протеста и требуют вернуть им линкор — этого чувака я знаю, Молотов кажется, Народный комиссар иностранных дел СССР — открытие огня по кораблям союзников серьёзный инцидент. Проводки конвоев временно приостановлены товарищ Сталин.