— Что ж, хотя и Демьян, — громко проговорил высокий человек, ударяя по голове рукой, чтобы удобнее на ней сидела соломенная шляпа, — мы не невольники, хотим — будем слушать, не хотим — нет. Это овец так свирелью зазывает пастух. Вот я и не пойду, коли так.

Он упрямо топнул ногой и скрестил на груди руки.

— Ну, милый дядя Вавила, чего там, уж пойдем, — проговорила высокая девушка и, проходя мимо Вавилы, шутливо хлопнула его по плечу. Потом она обернулась и, маня его добрыми глазами, вкрадчиво сказала: — Пойдем, — а там вместе будем.

Великан Вавила покорно шел за ней, а она оборачивалась и все улыбалась.

Люди шли по всем направлениям — старики, молодые люди, женщины, дети. Мучимые любопытством, о чем будет говорить дед Демьян, они нехотя выслушивали людей, протестующих против такого нововведения — созывать их звоном.

— Да, ну уж нечего, — проговорила Катя, перебивая слова влюбленного в нее парня с черными усиками.

— Что мы, невольники, что ли, сзывать нас звоном? — угрюмо проговорил парень.

— А я в тебя розу брошу, — проговорила она со смехом и бросила розу в его лицо.

— Ой, не приставай, Никита, — раздался девичий голос в другом месте, — а то вот тебе, вот…

Говоря это, девушка начала бросать в лицо обнявшего ее молодого человека цветы.

Со смехом и разными шалостями обитатели Зеленого Рая быстро подвигались к Дереву совещания.

— Эй, человеки милые, что это такое, что это такое! — раздался громкий голос Вавилы, который раньше других, дойдя до дерева, остановился под ним с видом удивления, созерцая поразивший его предмет.

Прежде под этим деревом ровно никаких вещей не находилось, теперь было не то: около колоссально широкого ствола стояла огромная, в сажень высоты кукла с безобразным и глупым лицом, с венцом на голове, изображающим сияние, с золотой звездой на лбу и с протянутыми вперед руками, ладонями вверх. Под ногами куклы была картина, изображающая пламя, в котором светились голые тела с мученическими лицами. Высоко, между ветвями, висел колокол со спускающейся книзу веревкой, которую кто-то тянул, и колокол все еще продолжал звонить. Поодаль от куклы стояло грубо сделанное кресло, напоминающее трон.

Собравшись огромным полукругом, обитатели Зеленого Рая долго стояли, не двигаясь, с устремленными на куклу глазами: вид этой куклы слишком их поразил. И вдруг среди полной тишины раздался взволнованный женский голос, прозвучавший как-то пророчески:

— Алешенька, милый… не будет больше радости в Зеленом Раю, и счастье наше улетит к ангелам… Смотри, это пугало со звездой на лбу протянул руки… он будет вытаскивать монеты из карманов, выпивать кровь из тела и разбивать счастье и радость… Как безумные станут жители Рая… Как юродивые будут молиться, не зная кому, и кривляться, и воздыхать, и в душе поселятся ехидны… Господи, вижу тучи на небе, хотя оно ясно, слышу причитанье из домов и безумные пляски…

Говоря последние слова, Груня, около которой стоял Алексей, охвативший руками ее талию, стояла с запрокинутой головой и с глазами, устремленными на небо. Лицо ее сделалось бледным, и она вздрагивала с головы до ног.

Обитатели Зеленого Рая, выйдя из своего оцепенения, смотрели теперь то на куклу, то на странную девушку, совершенно не понимая значения ее слов.

— Какие дивные слова!.. Мы не боимся куклы, — стало раздаваться с разных сторон.

— Грунечка, милая, ты насказала неподходящие слова, — проговорил Алексей, нежно проводя рукой по ее волосам.

— Чудная она у тебя, Алеша, — раздался чей-то голос, в то время как другие крестьяне с негодованием заговорили: