Он отвернулся от гайдуков.
– Ну?
Вспоминаю откровения старушки.
– В доме палача есть ход. Помнишь, мы тайную комнату открыли в нашем времени. Так вот, из этой комнаты можно выбраться в конец балки за пределами городских стен. Ход старый. Дом когда-то принадлежал венецианской купеческой семье – они мастаки на такие вещи.
Лицо Алекса подергивается, но заметно светлеет.
– Покажешь?
– Конечно! Мне бабушка обещала помочь этим ходом сбежать, когда хозяин дома уедет куда. А то он ночевал у единственной двери!
Он разворачивается к сгрудившимся вокруг усачам и ревет им на своем диалекте. По лицам головорезов пробегают ухмылки. Атаманы ожесточенно спорят между собой, но, наконец, соглашаются.
– Не отходи от меня. Мы ударим в сумерках. Будем пробиваться к дому, потом сдерживать французов.
– А, может, тихо проберемся туда. Ты да я… И улизнем незаметно. Дом стоит у самой стены, там нет лягушатников – они ж побаиваются под пушки цитадели соваться.
– Нет. Уходить будем все!
В груди давит… Что-то мне не нравится здесь.
8
Через час после заката гайдуки выстроились перед воротами.
Алекс обходит заряженные пушки, тыкает в каждую фитилем, потом поджигает запальные шнуры на воткнутых в стены ракетах. Залп орудий оглушает, но когда свистящие ракеты начинают уноситься в темень, становится по-настоящему страшно.
Ядра не причинили какого-либо вреда. Зато взрывающиеся ракеты здорово напугали. Одна из них влетела в окно дома напротив. Взрыв… И на месте дома только дымящиеся развалины. Французы, согласившиеся ждать до утра решения православных разбойников, пробуют пулями задержать авангард, но гайдуки катятся ревущей и стреляющей волной. Улочка неширока, тут негде развернуть большие батальоны, которыми славится Франция. Людская масса сметает узенькую баррикаду, втаптывает в камень щуплых пехотинцев и врывается во двор дома.
По плану, нас должны поддерживать из цитадели почти половина юнаков. Они подойдут, когда ход откроют. Но кажется, что все гайдуки уже здесь.
Горцы седлают стены, волокут к ним телегу и скамьи, чтобы можно было стрелять через край.
Французы, ошеломленные глупой атакой и захватом ничего не значащего домика, собирают силы и не спешат.
Меня волокут внутрь.