— Это долгая история. Но дело поправимое, его командир — мой опекун. К слову, в недалеком прошлом он, как и я сейчас, был капитаном-рейдером.
— Почему был?
— Долгая история. В награду за подвиги его вернули в строй. В целом же, несмотря на возраст, я вполне самостоятелен.
— А почему тебе был назначен опекун? — проявил свойственную ему дотошность Николай.
— Я сирота, — не стал вдаваться в подробности новый знакомый.
— Простите…
— Мы же вроде на «Ты»?
— И в самом деле, — озадачено посмотрел на него Николай, после чего неуверенно улыбнулся.
— Ну и как? — пытливо посмотрела на Колычева императрица.
— Для первого знакомства все хорошо. Насколько я могу судить, ваш сын немного зажат и трудно сходится с людьми…
— Это я и без вас знаю! — бесцеремонно прервала его государыня. — Скажите, сможете ли вы пробудить в нем Дар?
— Пока не могу сказать ничего определенного…
Помолодевшая и заметно похорошевшая императрица испытующе посмотрела на Колычева и очень твердо, даже жестко произнесла:
— Мартемьян, мое расположение открыло вам, еще недавно безродному сироте, дорогу на самый Олимп.Вы обязаны мне почти всем. Не рискуйте же потерей этой высокой милости. Сделайте то, о чем я вас прошу. И можете рассчитывать на любую награду.
«Вот даже как? Ставки растут, а прошлые заслуги уже ничего не стоят? Это уже не благопожелание, это рык львицы, защищающей своего детеныша и его будущее».
— Я вам бесконечно признателен, государыня. Но мне с трудом удалось разглядеть даже обычную ауру принца. Я так понимаю, у вашего сына на груди постоянно висит мощный артефакт?
— Конечно! — удивленно посмотрела на него Евгения Федоровна. — В окружении моего сына множество одаренных. И любой из них при желании мог бы воздействовать… ну, вы понимаете?
— Хм, в этом есть определенный смысл, — кивнул Март. — Однако, его излучение слишком сильное даже для меня. Нельзя ли его снять?
— Вы что, с ума сошли? Это же государственная измена!
— А во врачебных целях?