— Справа от меня. Двигайтесь на мой голос. Ключи висят на крючке. Если вам удастся подняться на ноги и ухватить ключи зубами…

— Что-то слишком много «если».

— Сделайте это. — Команда, резкая, как удар клинка, пронзила тьму. Однако следующие фразы прозвучали тихо. — Он похитил мою дочь, — прошептала Айрис прерывистым от рыданий голосом. — Это его рук дело.

Слушая плач Айрис, оглашавший мрак, Джейн думала о других пропавших девочках. О Деборе Шиффер. Патти Боулс. Шерри Танаке. А сколько было еще девочек, имена которых им пока неизвестны? «Даже его собственная дочь Шарлотта», — промелькнуло в голове у Джейн.

Она попыталась освободиться от пут, но клейкая лента, любимый инструмент Макгайвера[16] и серийных убийц, не поддавалась. Как ни старайся, как ни выкручивайся, а клейкие узы все равно останутся на запястьях.

— Не дайте ему победить, — промолвила Айрис. Ее голос выровнялся, и в нем снова зазвучали стальные нотки.

— Я тоже хочу до него добраться, — отозвалась Джейн.

— Ключи. Вы должны достать их…

Айрис еще не договорила эту фразу, а Джейн, извиваясь, уже катилась по полу. Ушибленное бедро ударилось о бетон — Риццоли охнула и замерла, тяжело дыша, ожидая, пока уляжется боль. Потом она снова дернулась и опять ударилась — теперь уже лицом в бетон, поцарапав нос и клацнув зубами. Джейн перевернулась на здоровый бок, подтянула колени и застыла в позе эмбриона; она изо всех сил пыталась побороть слезы, вызванные болью и отчаянием. Как она достанет ключи? Она и по полу-то не способна ползти, не говоря уж о том, чтобы подняться на ноги и дотянуться до связки.

— У вас есть дочь, — тихо проговорила Айрис.

— Да.

— Подумайте о ней. О том, на что вы способны, чтобы снова обнять ее. Ощутить аромат ее волос, коснуться ее лица. Подумайте. Представьте.

Казалось, спокойный приказ родился где-то в ее голове, словно это ее собственный голос требовал действовать. Джейн вспомнила Реджину в ванночке, скользкую и пахнущую мылом, ее кудряшки, прилипшие к розовой коже. Подумала о Реджине, которая может стать молодой женщиной, не знающей своей матери, ну разве что в образе призрака, отражающегося в ее собственном лице, в ее собственных чертах. А еще Джейн подумала о стареющем и седеющем Габриэле. «Мы потеряем целую совместную жизнь, если я не сумею уцелеть сегодня ночью», — пронеслось у нее в голове.

— Подумайте о ней, — лился во тьме голос Айрис. — Она даст силы, которые нужны вам для борьбы.

— Наверное, именно так вам удавалось выживать все эти годы?

— Это все, что у меня было. Это сохраняло мне жизнь — надежда, что дочь может вернуться ко мне. Я жила ради этого, детектив. Я жила ради того дня, когда снова увижу ее. А если этого уже не случится, значит, ради того дня, когда свершится правосудие. Во всяком случае, ради сознания, что я погибну в борьбе за него.

Джейн снова перекатилась по полу — ушибленное бедро в очередной раз аукнулось болью, бетон царапнул по лицу, — и вдруг ее спина натолкнулась на стену, Риццоли легла на бок, переводя дыхание и собирая силы для следующей, куда более сложной задачи.

— Я добралась до стены, — сообщила она.

— Поднимитесь на ноги. Дверь — в дальнем конце.

Опираясь о стену, Джейн попыталась изогнуться, чтобы подняться на колени, но потеряла равновесие и упала лицом вниз, ударившись челюстью. Боль пронзила ее зубы и череп.