- Она назвала меня лгуньей!
- И в чем же вы солгали?
- Ни в чем! Мы с Алей сделали качели из портьер и играли тут, а потом пришла она... и все испортила!
- Простите, ваша милость, а кто такая Аля?
- И вы тоже! - обида исчезла, а ей на смену пришла злость. Я топнула ногой и огляделась в поисках подружки, но той и след простыл. - Вы ее видели, Аля, моя подружка, светленькие косички, в синем платье.
- Но, ваша милость, в замке нет других детей, кроме вас, - осторожно начал вотчий.
- Значит, по-вашему, я тоже вру? - я гневно уставилась на него.
- Возможно, нет, - вотчий задумчиво повертел носовой платок, сложил его аккуратно, и не поднимая взгляда, осторожно спросил:
- А кроме вас, кто еще видел или говорил с Алей?
Я сначала опешила, потом задумалась. Мы с Алькой проводили много времени вместе, но обычно либо в саду, либо у меня в комнате. За стол она никогда не приходила, на конюшню и на мои уроки тоже.
- Никто, но это не значит, что...
- Ваша милость, вы знаете, что случилось с вашим батюшкой?
- Что? - буркнула я.
- Ваш батюшка болен, - вотчий задумался и продолжил. - Он видит и слышит то, чего никогда не увидят и не услышат остальные. И с каждым днем он все больше уходит от нас в свой выдуманный мир...
Я была ошарашена. На прошлый день рождения я тайком пробралась в комнату к отцу. Он сидел в кресле, устремив невидящий взгляд в окно. Я пыталась привлечь внимание и встала перед окном, загораживая свет. Отец даже не шелохнулся, а его взгляд был направлен мимо меня. Я заговорила с ним, рассказала о своих детских делах, показала подарок на день рождения - большую фарфоровую куклу в мой рост, но так и не дождалась ответа. Я тогда испугалась, расплакалась, довела себя до истерики и заснула прямо там... Там же меня и нашли, всыпали розгами так, что я месяц не могла сидеть. А вот оно в чем оказывается дело...
- Ваша бабушка очень опасается за вас, так что не обижайтесь и постарайтесь ее больше не расстраивать.
Я задумалась.
- Я вижу Алю, я с ней играю, она мне рассказывает о себе...
- Она не больше, чем детская фантазия, ваша милость, - вотчий был резок. - Ее нет, и давайте забудем об этом.
- Как же нет? Я же ее вижу и слышу, значит, она есть!