Одной из самых опасных тварей, пролезавших сквозь порталы на Сердечник, по праву считался видмерсмершень. От одной до трех тонн злобы, клыков, голода и сообразительности, затянутых в темную тугую шкуру, с размахом крыльев до двенадцати метров. Впрочем, летать такая тварь определенно не любила, зато передвигалась на диво шустро. Каждая часть её гибкого, сильного и отвратительного тела была предназначена для того, чтобы ломать и плющить крупных животных ударами, готовя их тем самым к поглощению ненасытной пастью. Худшим же моментом было то, что видмерсмершень себя великолепно чувствовал во всех трех пространственных координатах, не отдавая предпочтения ни одному способу передвижения. Он был ловок, живуч, прожорлив и свиреп.
Взлетающий над разваливающимся Тауэр-холлом дракон мог использовать крупных видмерсмешеней в качестве сексуальных игрушек. Одноразовых.
Всё познается в сравнении, оторопело думал я, глядя на ревущую тварь с размахом крыльев определенно больше
Гигантской твари, покрытой чешуей темно-ржавого цвета, было плевать на физику и прочие мелочи в достаточной степени, что рушить свой дом легкими движениями тела, даже перепонками на расправляющихся крыльях, но, всё-таки, не настолько, чтобы взлететь с места, как вертолет. Акстамелеху пришлось подпрыгнуть, чтобы попасть в воздух и, когда он это сделал, вместе с ним подпрыгнули и остатки Тауэр-холла, а также и всё остальное, включая меня, мобиль, забор, людей и прочие мелочи.
Зрелище было… воистину апокалиптичным, любой японский фанат фильмов и аниме отдал бы то, что у него выросло заместо души, чтобы увидеть, как взлетает Акстамелех. Я же смотрел на закрывшего крыльями небо титана, понимая, что страница истории только что была перевернута. Отнюдь не потерявшим всякие берега ящером, а вовсе даже хитроумным интриганом, превратившим бесперспективное нападение нескольких придурков в изящный и, возможно, победоносный маневр.
Надо было просто отложить личинку в его логове. Даже не сомневаюсь, кто именно это сделал.
— «Ты скован обещанием, Кейн, дракон потерял остатки терпения и теперь бесполезен как фигура. Слишком много свидетелей», — угрюмо подал голос в моем черепе лорд, — «Что думаешь?»
— «Я пока не думаю, а смотрю в спину улетающему чуду света», — огрызнулся я, — «С благоговением. Мы такого даже в фильмах не видели»
Развалины самого большого замка в мире, бывшие еще пять минут назад архитектурным шедевром, кричащие и бегающие люди, те самые свидетели, упомянутые лордом, да задница титанического ящера, украшенная длиннющим хвостом и собирающаяся исчезнуть в облаках. Не тот конец дня, на который я рассчитывал.
— «Тебе тоже нужно исчезнуть. Скоро у людей появятся вопросы. Большинство будет адресовано тебе»
Идея была разумной. Быстро уболтав стоящего с раскрытым ртом водилу, я отправился на мобиле графа-дракона в город, банально выигрывая время на передышку. Во время которой счел, что позвонить герцогу Дарквиллу будет очень уместным.
— Ваше сиятельство? — откликнулся почти сразу набранный мной член Общества, — Что-то случилось?
— Да, ваше высочество, случилось, — не стал тянуть я кота за хвост, — Кто-то сумел оскорбить Акстамелеха до глубины души и теперь он летит в Нью-Йорк. Думаю, у вас есть час или два, перед тем, как дракон размером с «Континенталь», приземлится в городе.
— Ч… что? — промямлил в ответ один из пятерки герцогов, управляющих этой страной.
— Я говорю, — терпеливо повторил я, — Что «кто-то», предположительно Дракарис, проник в Тауэр-холл и оставил кучу фекалий в любимой зале графа Хайтауэра. Тот принял истинный облик, разрушил замок, а теперь уже пять минут как летит к вам. И он в гневе.
— Не может этого быть…
— Думаю, через несколько минут разговорники порвутся у всех герцогов, Эрик. Здесь сотни свидетелей полета дракона. Мои вам соболезнования.
На этом я прервал звонок. Чем меньше Общество будет думать обо мне в ближайшее время — тем лучше. Сильно сомневаюсь, что взбесившийся дракон проявит к Нью-Йорку больше уважения и такта, чем он проявил к собственному дому.
…ну да, как бы это выразиться? Оскверненному.
Тем не менее, схватившись за разговорник, я принялся дальше предупреждать всех знакомых и полезных людей о том, что скоро в одном из самых больших городов Америки станет предельно небезопасно. Без подробностей. Таких знакомых оказалось удивительно много, далеко не все из них понимали с первого раза, о чем им говорят, так что занятие меня увлекло так сильно, что какое-то время я не обращал внимания ни на водителя, ни на пытающегося мне что-то сказать Эмберхарта. Тот особо не давил, хотя определенно был чем-то озабочен.