– Я не знаю, не знаю, не знаю, – в голосе Девушки слышалось раздражение, почти злость.
– Я не хочу давить на тебя, пойми, ты нужна мне.
Я бы рада отвернуться, не слышать боли в ее словах, не видеть глупого похотливого упрямства парня. Я не хочу смотреть! Я не желаю слышать. Запертая в железной клетке машины, я жажду одного, отпустить их души, дать им шанс!
Соленый холодный ветер с Залива принес предчувствие зимы. Он бился ледяными волнами о классические фасады гордых дворцов, закручивал мусор в причудливые спирали, пел во дворах-колодцах. Ветер шептал Девушке, что она снова останется одна, что она уже осталась одна.
– Когда мы снова увидимся?
– Не знаю…
– Я не давлю…
Когда смотришь на мартовские мертвые деревья, на пожухлую прошлогоднюю траву, на остатки льда и свежую грязь, кажется, что Природа на этот раз не воскреснет, не наступит лето, а Город навсегда застрянет в межсезонье.
Засмотревшись на мучимое ветром деревце, я не заметила, как рядом появился Он.
– Оставь ее, пусть живет.
На меня смотрели голубые прозрачные глаза. В них отражалась вся скорбь мира.
– Я бы рада, но она не имеет права жить!
– Милая, ты не наделена властью решать, – он положил излучающую слабое свечение руку на мое плечо. От этого прикосновения мне стало божественно хорошо, вся злость и обида испарились с тихим шипением.
– Валентин, почему ты пришел?
– Потому что я должен помогать тебе, потому что я люблю тебя.
– Но ничего страшного не происходит…
– Это ты так думаешь.