Лорд Витворт смущенно глянул на Джеймса.

- Похоже, мой друг, я сказал что-то не то.

- Боже мой, милорд, как вы могли повторить мой рассказ! Ведь та девушка - боярышня Опорьева, племянница княгини.

Посол сдавленно охнул:

- Чтоб вам пропасть, Фентон, почему вы меня не предупредили? Я оказался в самом дурацком из всех возможных положений. В самом начале моей деятельности в Московии!

- Я даже не мог предположить, что вы вздумаете пересказать здесь то, чем я развлекал Ее Величество. И должен вам заметить, что в самом дурацком из всех возможных положений оказались вовсе не вы, а я!

Раздосадованный Джеймс отвернулся от посла. Княгиня вполне способна передать его слова боярину Опорьеву и неизвестно, как тогда оправдываться перед компаньоном, который вполне обоснованно мог посчитать свою гордость задетой.

- Фентон, Фентон! - расстроенный посол виновато похлопал Джеймса по плечу. Он явно стремился помириться. - Взгляните только, какая красавица! Боги небес и демоны преисподней, я не видел такого чуда ни при одном дворе мира!

Сэр Джеймс обернулся и застыл в ошеломлении. Окруженная многочисленной свитой кавалеров, в зал входила юная девушка самой необычной и захватывающей красоты. Роскошное платье тяжелого синего атласа оттеняло необыкновенно большие темно-синие глаза, опушенные длинными черными ресницами. Густые, ярко золотые волосы, не тронутые пудрой, были уложены в сложную прическу. Несколько локонов сплетались с золотым кружевом, оторачивающим неглубокий вырез. Нежный румянец проступал на белоснежной коже щек. Казалось, что туго стянутую корсетом талию можно охватить ладонями. Но даже не прелестное лицо и точеная фигурка делали эту девочку?, девушку?, женщину? столь торжествующе прекрасной. Каждая черточка лица, каждое движение красавицы излучали необыкновенную, ясную чистоту, хрупкость и беззащитность, что удивительным, невероятным образом сочеталось с абсолютной, безграничной уверенностью в себе, легкой пресыщенностью светской дамы. Это была королева, властительница, но королева, сохранившая трогательную невинность души и открытый взгляд на мир. Ее хотелось защищать, перед ней хотелось преклонить колени.

Но даже больше красоты девушки Джеймса ошеломило ощущение, что он откуда-то знает ее. Где он мог ее встречать? Джеймс попытался сообразить, но ни одно лицо, оставшееся в его памяти с прошлого путешествия в Россию, не было лицом юной красавицы. Джеймс так сосредоточился на своих воспоминаниях, что не сразу расслышал вопрос лорда Витворта.

- Джеймс, что с вами, очнитесь же!

- Да, милорд?

- Я непременно должен с ней познакомиться. Вы здесь всех знаете, найдите кого-нибудь, кто бы меня представил. Какая кожа, какие руки, а талия, а ножка... Божественна, божественна! В ней видна истинная порода!

- Успокойтесь, милорд. Вы описываете девушку, как скаковую лошадь. Счастье, что она вас не слышит. Нам не надо никого искать. Княгиня и так ведет ее сюда.

- Ну, будем надеяться, что она не так уж сильно сердится на нас, если начала церемонию знакомства с этого ангела, а не с вашей утопленницы.

Действительно, Наталья Андреевна, сопровождаемая синеглазой красавицей, направлялась к ним.

- Милорд, позвольте представить вам мою племянницу, Варвару Никитичну Опорьеву.

Выражение "глазам своим не верю" впервые приобрело для Джеймса смысл. Она? Серая мышка, прятавшаяся по углам боярского терема, наивная дурочка, вырядившаяся в безвкусный туалет времен королевы Елизаветы, и эта блистательная леди - одна и та же женщина!? Нелепо, невозможно! Однако это было именно так.

Варвара присела, чуть склонив голову, уголки розовых губ приподнялись в лукаво-любезной улыбке.

- Glad to see you, my lord, - ее глубокий, мелодичный голос предавал необычайное очарование акценту, с которым она говорила по-английски, - Do you like Moscow?