- Вот и хорошо. Аллен, - Джеймс повернулся к своей верной тени, - смени-ка рулевого. Еще, юноша, прикрепите к мачте несколько линей и пусть дамы обвяжутся ими, а то как бы за борт не вылетели. Мастер Крюйг, давайте вниз, к пушкам, и помните, что ваша основная цель - брандеры.
Крюйг помчался на свое место на пушечной палубе.
- Лево руля! - гаркнул Джеймс и, повинуясь его команде, бригантина подобно хищной птице ринулась на дерзкий шведский десант. Вид настигающего их корабля с открытыми пушечными портами ошеломляюще подействовал на шведов. Но прежде, чем капитаны конвоя и брандеров сообразили, какие же меры принять, смертоносный шквал огня и металла бортового залпа бригантины ударил в скопление шведских судов. Затем "Царица Наталья", сделав поворот оверштаг, грянула изо всех орудий другого борта.
Варя не сразу сообразила, что случилось, когда потешная баталия переросла в настоящий бой. Она стояла на содрогающейся палубе, вдруг кто-то сунул ей в руки конец длинной веревки. Она увидела как остальные дамы спешно обвязывают такие же веревки вокруг талий. Она попыталась повторить их действия, но шитые золотом рукава не дали ее рукам согнуться и она только могла судорожно вцепиться в протянутый ей конец.
Варя не могла толком понять происходящее, она лишь видела как на капитанском мостике выросла высокая фигура их заморского гостя. В поднявшемся пороховом дыму он то казался ей демоном, ведущим в бой легионы ада, то святым Георгием, предводительствующим войском Господним. Казалось, Джеймс и корабль стали единым целым. Повинуясь его слову, жесту, даже взгляду, бригантина совершала сложные маневры, а легкие пушки изрыгали огонь.
Преодолевая страх и крепко держась за веревку, Варвара подобралась ближе к борту, откуда ей открылась картина битвы. Несколько шведских кораблей уже были выведены из строя. Меткое ядро попало в один из брандеров. Парусник пылал. В своих метаниях он столкнулся с другим брандером и зажег его рангоут. Отчаявшись погасить горящие суда, команды прыгали за борт.
Наклонив белоснежную громаду парусов, "Царица Наталья" выныривала из плотной завесы дыма, неся гибель шведским судам. Вскоре бой был практически кончен, корабли отчаянного шведского десанта шли ко дну. Лишь последний из брандеров, небольшой парусный бот, продолжал отчаянно рваться к верфи. Его капитан, видимо, решил во что бы то ни стало выполнить задачу. Ботик лихо уворачивался от орудий бригантины, будто кто-то на его борту читал мысли канонира "Царицы Натальи" и уводил суденышко из-под прицела. Бот танцевал на волне, дразня своей неуязвимостью, и неуклонно прорывался к верфи, где на стапелях стояли новые корабли - надежда русского флота.
- Браво, северянин! - восторженно заорал Джеймс, оценив искусство шведского капитана. - Сейчас мы с тобой станцуем!
Он приказал прекратить огонь и, ловя парусами ветер, бригантина ринулась вдогонку. Ботик улепетывал изо всех сил, однако, бригантина неуклонно настигала.
Вот Варя услышала резкую команду, бригантина сделала крутой поворот и бортовой залп в упор ударил по брандеру. Ядро попало прямо в запасы пороха и бот взорвался. Столб огня и воды поднялся над заливом. Гигантская волна толкнула бригантину, корабль содрогнулся, резкий рывок заставил Варю разжать руки, а следующий толчок волны швырнул ее за борт.
Никто из команды и пассажиров судна не заметил ее падения. Они восторженно кричали "ура!" и радостно поздравляли торжествующего победителя. Молодой капитан и Никита Андреевич обнимали Джеймса, хлопали по плечам Аллена. Обоим перепало несколько целомудренных поцелуев восторженных московских красавиц. С капитанского мостика было видно как ликует толпа на берегу, оттуда с самого начала баталии за ними наблюдали сотни глаз. У кромки воды стоял сам русский царь и махал Джеймсу треуголкой. Поистине, в этой поездке Фортуна оборачивается к нему только лицом, каждое его действие ведет к успеху. Вот и внезапное, продиктованное не разумом, а сердцем решение вмешаться в бой и защитить верфь не только позволило тряхнуть стариной, но и подарило ему влиятельных друзей, которые не забудут оказанной услуги. Все складывалось хорошо, лучше некуда.
Но тут блаженное умиротворение Фентона прервал исступленный женский крик. Немного отойдя от пережитого страха и кляня на чем свет стоит всех мужиков вообще, а иноземных мужиков с их дьявольскими кораблями в особенности, боярыня Опорьева начала искать свою дочь. И сейчас ее исполненный ужаса вопль: "Моя дочь! Где мое дитя!?" - заставил заметаться всю команду.
В первые секунды после падения Варя почти не испугалась. Упала она удачно, войдя в воду ногами. Огромная юбка, причинившая ей столько страданий за сегодняшний день, сейчас надулась колоколом и удержала ее на поверхности воды.
Зависнув стоймя, девушка подумала, что сейчас больше всего похожа на матерчатую бабу на чайнике и истерически хихикнула. Потом расхохоталась пуще, мысленно представив, как идет ко дну под собственный радостный смех. Она попыталась крикнуть, позвать на помощь, но удар о воду и холод перехватили дыхание. Бригантина медленно удалялась, Варя поняла, что ее падения не заметили.
В действительности она совсем не боялась. Слишком много широких и стремительных речек батюшкиных вотчин переплыла она в детстве , чтобы теперь испугаться того, в сущности не очень большого расстояния, что отделяло ее от берега. Вот только трижды проклятое платье сковывало движения и вода Финского залива, охватившая ноги, была неимоверно холодной. Варя поболтала ступнями, освобождаясь от туфель. Неплохо бы сбросить и нижние юбки, но, увы, - невозможно. Ничего, решила девушка, сейчас платье намокнет и она сможет лечь на воду и плыть к берегу.
Платье действительно быстро намокало. Необъятные юбки пропитывались водой, становясь неимоверно тяжелыми, и тянули ко дну. Только сейчас страх, такой же ледяной как и воды Балтики, стиснул ей сердце. Мерзкое платье, опозорившее ее в глазах людей, превращалось в смертельную ловушку. Юбки не только влекли ко дну, но и облепляли ноги, не давая шевельнуться, шитые золотой нитью рукава сковали движения рук, пышный воротник перехватил горло, лишая дыхания. Легкая волна опрокинула Варю на спину. Неподвижная от спеленавшей ее одежды, абсолютно беспомощная, она стала медленно погружаться. Даже толстенная коса, всегда бывшая предметом ее гордости, предала ее. Намокшая и тяжелая, коса тоже тащила вниз.
Сквозь дикий гул крови в ушах Варя услыхала как на все еще бывшей поблизости бригантине засвистела боцманская дудка, над бортом замелькали испуганные лица. "Шлюпку на воду!" - раздался крик. "Не успеют," - мелькнула безнадежная мысль. Вода захлестнула ей рот, Варя судорожно хватанула воздуха и захлебнулась. Волна накрыла с головой. В последний свой миг она попыталась молиться, как учила мать, но в голове билась лишь мысль о мучительном холоде, охватывающем тело.
Вдруг что-то крепко вцепилось ей в косу. Ее затуманенному сознанию представилось, что это уже Сатана тащит ее в ад, как всякую умершую без покаяния. Варя судорожно забилась в напрасной попытке сопротивления, но сатанинская лапа жестко рванула ее за косу вверх, потом ее толкнули в спину и яркое солнце ударило по глазам, а воздух хлынул в стиснутые легкие. Чья-то сильная рука поддерживала ее на воде. Раздались слова, совсем непонятные, но явно ободряющие. Она чуть повернула голову и встретилась взглядом со своим королевичем из нянюшкиной сказки. Это он, именно он тащил ее из воды.
Слышался плеск весел приближающегося баркаса. Звучали встревоженные голоса, с борта к ней тянулись такие родные, такие сильные руки отца, а другие руки, ранее незнакомые, но только что подарившие ей жизнь, приподнимали ее над водой навстречу спасительной шлюпке. Несмотря на лютый холод, теплая волна счастья залила душу боярышни.
Громадная мокрая юбка Варвары сразу заняла половину шлюпки, гребцам негде было повернуться из-за торчащих отовсюду клочков лент и твердых фижм, поэтому спасенную девицу пришлось уложить на колени к спасителю. Джеймс поддерживал ей голову, в то время как Никита Андреевич пытался растереть ледяные ноги дочери. Варвара таяла от блаженства, ей хотелось кричать от счастья, от восторга жить. Жизнь! Она была жива! Над ней расстилалось голубое небо, всей грудью она вдыхала легкий пьянящий воздух. Она разлепила соленые ресницы и заглянула в лицо человеку, только что спасшему ее. Позор и ужас сегодняшнего дня потерялся вдали, отступил перед тем, что именно он, ее заморский королевич, не задумываясь прыгнул за ней в воду. Значит, несмотря на смешное платье, несмотря на то, что за все время его гостевания у Опорьевых она и слова с ним не сказала, он не презирает ее, она ему не безразлична настолько, что он рискнул ради нее своей жизнью. Все на свете - и родовая честь, и девичья гордость, и материнские заветы, - стали мелкими, ничтожными перед лицом того, что он, ее первая и единственная любовь, отнял ее у неминуемой смерти. Она обязана ему жизнью не меньше, чем отцу с матерью. Она поймала согревающий взгляд серых глаз Джеймса и произнесла сперва на чужом, а затем и на родном языке слова, которые она часто шептала в подушку бессонными ночами, слова, которые только и могли выразить всю глубину его чувства к нему: