— Он твой товарищ, а не мой, — возразила Марина. — И вообще, Никита, ты меня извини, но, по-моему, вы все ищете крайнего. А между тем есть конкретные виновники. Вот их и надо наказать обязательно. — Она посмотрела мужу в глаза и добавила: — Если тебя действительно волнует судьба Столбова, ты должен сделать все, чтобы он не пострадал. — Марина взглянула на часы. — Прости, но у меня больше нет времени.
Они вернулись к зданию санчасти, и уже Марина шла впереди, а Голощекин — следом. Остановились возле машины, Голощекин открыл дверь.
— А если хочешь знать, — сказала Марина, — я бы на месте командования представила Столбова к награде.
— За что же это? — удивился Никита.
— За то, что он своих солдат как следует стрелять не научил. Вот не промахнулся бы Васютин, и всем бы вам сейчас ой как плохо пришлось!
Голощекин расхохотался:
— Ну и язва ты! — И, внезапно оборвав смех, схватил Марину за плечи, притянул к себе и резко оттолкнул. — Принципиальная у меня жена. Уважаю, — сказал он. — Ладно, я что-нибудь придумаю.
Марина криво усмехнулась и, повернувшись, отошла от машины.
Никита забрался на сиденье и захлопнул дверь. Высунулся в окно и крикнул:
— Я ради тебя на все готов! — Он завел мотор, и выхлопная труба выстрелила Марине в спину.
ГЛАВА 4
Подруги обычно встречались в доме у Гали Жгут. Лешка, ее муж, был парнем веселым, компанейским. К тому же в связи с полной непригодностью к военной службе, точнее, полнейшим нежеланием эту службу нести, он столько времени проводил на губе, что девичник у Гали можно было устраивать хоть каждую неделю.
Но сегодня они выбрали баню. И сейчас, уже после парилки, все трое, обернутые простынями, обессиленно сидели на лавке в просторном предбаннике, медленно остывая и наслаждаясь сонным ощущением покоя.
Баня, добротный кряжистый сруб, стояла на самом берегу реки, но ни сил, ни желания бросаться в холодную, не успевшую еще прогреться за несколько утренних часов воду ни у кого, похоже, не было.
На большом, сколоченном из желтоватых сосновых досок столе, на белоснежном вафельном полотенце стояли три кобальтовые чашки с золотым ободком, стопка тарелок, банка с клубничным вареньем, плетенная из соломки конфетница, доверху наполненная круглыми блестящими пряниками, четвертинка водки и небольшое блюдо, на котором лежали тонкие аккуратные квадратики сыра и розовые полукружья колбасы. В керамической обливной плошке в прозрачном маринаде плавали крошечные грибки.
Галя сладко потянулась и сняла с плеча прилипший березовый листок.
— Хорошо-то как, — сказала она. — Надо в следующий раз Алешку сюда привести.
— Мы не возражаем, — сонно пробормотала Марина. — Пусть банщиком у нас поработает.
— Дурила, — обиделась Галя. — Просто я подумала, может, вся дурь в парной из него выйдет.
— Девочки, — подала голос Альбина, — я в раю… Почему, когда мне очень хорошо, я хочу умереть?