— Вот такая история Артем Сергеевич. Грустная или нет, решать тебе. Но честно скажу — мне нравилась твоя хватка и стиль работы.
Шеф, о чем‑то задумавшись, смотрел сквозь Артема, нервно постукивая пальцами по столу. То ли что‑то для себя решив, то ли, наоборот, так и не решив ничего, он достал из стола плотный конверт и протянул Артему.
— Вот здесь небольшая компенсация за внезапное нарушение, — шеф покрутил пальцами в воздухе, видимо подбирая нужные слова — Твоей устоявшейся жизни. И аванс, предполагающий, что я могу на тебя рассчитывать в дальнейшем, если такое дальнейшее возникнет. Ведь могу?
Артем осторожно спросил:
— А когда возникнет это… Ну, дальнейшее?
— Хотел бы я и сам это знать. Очень надеюсь, что скоро, но что не ранее чем через полгода — к гадалке не ходи. Так что считай на это время себя в отпуске. Оплаченном отпуске. Годится?
Между собеседниками повисла пауза, и Артем вдруг сообразив, что мяч на его половине поля, быстро и бодро сказал:
— Конечно, годится, Константин Евграфович. Вы целиком можете на меня полагаться. Все мои координаты у вас есть, так что как только гудок прогудит, я опять в команде.
— Тогда я не прощаюсь. До встречи, Артем. И вот ещё что, — лучше не сильно светить содержимым конверта среди коллег. Предложение было сделано только тебе. Мне в принципе все равно, но человеческая зависть очень легко въедается в любой организм. Оно тебе надо на этот вечер?
Конверт Артем открыл уже дома, поздним вечером. Потому что ранним вечером, он таки посидел в пивной, с уже бывшими коллегами, и под общие застольные сетования:
— Как хорошо жилось, и какой шеф сволочь — знал же заранее, мог бы и предупредить, хоть работу поискали бы, и какой он жмот — мог бы и больше, чем полтора оклада выплатить, — понял, что с людьми, бывшими по десять — двенадцать часов в день два года его семьей, расстается без всякого сожаления.
Хоть шеф и говорил о полугодовом ожидании, но в конверт вложил аж семь окладов. Нет, не так: ого, целых семь окладов! Огромные деньги. И куча свободного времени. Можно было съездить в Таиланд, попялиться на слонов и на таек. Нет, пялиться будем на слонов, а таек будем…Мысль, обрадованная предстоящей обеспеченной свободой, неуправляемо понеслась вскачь.
Там были и обожаемая Артемом Шотландия, и новый байк (хотя откуда взяться старому, если до сего дня байк был только отдаленной мечтой), и заказ у частных кузнецов умельцев рыцарской одежки времен Роберта Брюса.
Так, убаюканный тремя выпитыми бокалами пива и радужными перспективами, Артем и проспал всю ночь, без мрачных сновидений и терзаний только что лишившегося работы человека.
А утром уже бодро трусил на электричку, чтобы успеть к началу давно запланированного слета любителей бардовской песни.
Бардовскую песню Артем любил со школьных походов. Тогда же он выучился не то, чтобы хорошо играть на гитаре, но и правильно брать аккорды и любить песню не только за ритм, но больше за слова, бередящие душу.
Позже, в студенчестве, эта любовь как‑то трансформировалось в любовь к исполняемым под гитару шотландским балладам, захватившим парня внезапно, но очень мощно. Артема просто завораживало все, что хоть немного приближало его к славным временам их написания.
Он перечитал сначала исторические, а потом и не очень, книги про Шотландию, изданные на родном языке. Потом добрался до книг и хроник на английском языке, потом стал иногда посещать собрания ролевиков, где с удовольствием примерял самопальные доспехи и увлеченно размахивал мечом, каждый раз ощущая в груди приятный трепет.
И вот теперь он, наконец, мог себе позволить не только помечтать о поездке на родину своих героев, но и стать обладателем меча, шлема и щита с уже давно придуманным личным гербом.
Знакомая мелодия внезапно вырвала Артема из задумчивости и повела, как крысюка запах сыра, за собой. Не далеко, к соседнему костру, где, привалившись спиной к старому дубу, неизвестный ему гитарист тихонечко наигрывал классическую шотландскую балладу.