В итоге из охотников никто не захотел пробовать кашу. На это я и не рассчитывал, поэтому они пили заранее залитый в бочок компот. И уже через двадцать минут первый из них вскочил, попутно сломав лавочку и убежал в неизвестном направлении, даже не слушая, что о нем думают его товарищи. А потом и остальные стали выбегать из столовой.
Далее пошли техники, но, как и охотники они отказались от каши, а компот к тому времени уже закончился. Да и было его не так много. До обеда так никто и не притронулся к каше, и я решил, что надо готовить обед.
Когда уже был готов суп в столовую забежал один из техников и чего-то там прокричал из серии, что охотники притянули какую-то крокозяблю, причем живую. Сидевшие в столовой ученые подскочили быстрей всех и умчались. Суп, тоже никто не захотел есть. Пришлось, как и кашу вылить.
На ужин решил ничего не готовить и подождать, когда кто-нибудь проголодается. И вот когда проголодаются, тогда можно будет и котлетки пожарить. Тем более что к котлеткам почти готово пюре, подумаешь просто растолочь.
Первым на ужин прибежал охотник, что плохо высказался о моей стрепне. Плюхнувшись он как заправский матрос, попросил меня сделать ему, что-то необычное. Из необычного у меня были только котлетки, о чем я ему и сообщил. Он благодушно решил их попробовать. Попробовал и убежал, еще быстрей чем после компота.
Отступление 2
Глава 5
Так уж сложилось, что с того раза я был главным теперь на кухне. Что бы не случилось, что бы не произошло, к синтезатору почти никто не притрагивался. А я тренировал свои способности в псионике, попутно пробуя новые зелья на добровольцах.
Правда иногда оставалась еда, которую приходилось сливать за забор. Но как-то проверив то место куда все выкидывал, я не обнаружил там ничего, видимо местные зверушки съели.
Беда пришла откуда не ждали. Оказалось, в силу того, что у большинства открылись ранее не виданные способности в части половых соитий, возникла проблема того, что многие женщины забеременели. Вот тут за голову уже схватился местный медик и с криками и воплями грозился карой небесной всем участникам этого процесса. Больше всего, правда, грозил мне.
— Да, я-то тут причем? Не я же их обрюхатил! — только после этой фразы доктор замолчал, но странно косится не перестал.