По дороге на запредельной скорости летел джип. Какие светофоры, какие максимальные шестьдесят? Мне показалось, он выжимал все двести. И самое страшное, что ни тормозить, ни сворачивать он не собирался.

Женщина тоже увидела джип, но вместо того, чтобы оттолкнуть коляску к тротуару, вцепилась в ручку. Пакеты шмякнулись на землю. Беги, дура! Но она неподвижно таращилась на приближающуюся смерть.

Дура!

Я газанула раньше, чем вообще осознала, что делаю, тормознула посреди дороги. Ремень безопасности не дал клюнуть руль носом. Фуф, коляска справа, джип слева, а я — между ними. И сама я тоже дура — мне бы чуть вперёд проехать, чтобы прикрыть ребёнка задней частью машины, а не собой. Я зажмурилась.

Страшный удар.

Глаза распахнулись, я увидела, как дверцу сминает будто фольгу. С зеркала ослепляюще блеснула фенечка, и наступила темнота, в которой я вопреки всему продолжала мыслить.

Я больше не чувствовала тела, да и вряд ли после удара осталось, что чувствовать. Удар оглушил, эмоциям не осталось места, и я лишь апатично отмечала, что ни зрение, ни слух, ни осязание больше не работают. Странно как… Может, это своеобразный выверт мозга — я жива и скоро очнусь в реанимации? Угу, как же. Надо быть реалистом — джип меня размазал тонким слоем.

Цыганка-то предупреждала, а не проклинала. Эх-х… Но мне ни разу не жаль, лишь бы мать с ребёнком уцелели.

Выходит, магия существует?

Из размышлений меня выдернуло заковыристое ругательство.

— Олух! Идиот! Зачем я только с тобой связался?

Зрение вернулось, и я обнаружила, что нахожусь в просторном помещении, потолок выложен серым ноздреватым камнем с фиолетовыми вкраплениями. Стен не видно за многочисленными шкафами и стеллажами. Рядом массивный рабочий стол.

Обзор снизу, словно я лежу на полу, но почему-то круговой, будто у меня глаза отросли не только на затылке, но и над ушами.

Надо мной склонился тощий подросток с радугой на голове. Жёлтые, синие, красные, зелёные пряди торчали во все стороны, и поначалу я ничего, кроме кислотных оттенков не замечала, потому что лицо у паренька на контрасте оказалось совершенно невыразительным, блёклым. Шея как у цыплёнка, выпирают острые ключицы, рубашка велика и сваливается с плеча.

— Буль-буль, — обиженно возразил мальчишка мужчине, стремительно пересёкшему помещение и тоже склонившемуся надо мной.

Да в чём дело?

— Ты угробил таэру! — рыкнул мужчина.

Внешне тоже странный. На лицо молодой, лет двадцати пяти плюс-минус пару лет, волосы будто пеплом посыпаны, седые.

— Я готовлю с душой, котелок будет старшой.

— Что? — скривился мужчина.