– Ненависти… и любви. Ненависти кардинала де Ришелье… и любви госпожи де Шеврез.

Паскаль Симеони нахмурил брови.

– Действительно, – произнес он, – вот любовь и ненависть, которые равно опасны. Чтобы угодить своей возлюбчленной, господин де Шале рано или поздно объединится с ней против общего врага, и кто выйдет победителем из этой борьбы – первый министр короля или фаворитка королевы – одному Богу известно!

Графиня де Шале задрожала.

– Не отступаете ли вы уже перед столь страшными препятствиями, сударь? – воскликнула она.

Паскаль Симеони покачал головой.

– Вы забываете, сударыня, – отвечал он просто, – что я уже принадлежу вам. Вы отдаете распоряжения – я их исполняю. Но прежде чем я их исполню, и для того чтобы я исполнил их как можно лучше, просветите меня.

Лицо графини просияло.

– Вы правы, сударь, – продолжала она. – Необходимо, чтобы вы знали, в чем дело… Но что я могу сообщить вам… когда сама ничего не знаю? Находясь вдали от Парижа, от двора, я только по слухам и знаю, что там творится… и лишь материнский инстинкт заставляет меня опасаться за будущее. Но, однако, не далее как сегодня, прямо перед вашим приездом, ко мне явилась женщина – что за женщина, я не знаю! – чьи зловещие предсказания окончательно меня расстроили. Вот, послушайте…

И госпожа де Шале вкратце пересказала Паскалю Симеони все то, что нам уже известно из предыдущей главы.

– Жаль, – произнес Симеони полусерьезным, полунасмешливым тоном, выслушав рассказ графини, – очень жаль, что я не застал в замке эту столь сведущую в алхимии даму; я бы попросил ее сообщить мне, вместе с тайной ее личности, рецепт соединения драгоценных камней!

Графиня де Шале, будучи женщиной крайне суеверной и доверчивой, как и все знатные дамы, и даже господа той эпохи, с некоторым удивлением заметила:

– Как! Вы бы посмели, вопреки законам гостеприимства и уважения к данному ей обету, заставить эту женщину снять маску?

– Сударыня, – серьезно отвечал Паскаль Симеони, – я верю в людей злых, недобрых, но не в волшебников. Эта женщина явилась сюда с явным намерением зародить в вас тревогу касательно судьбы вашего сына, и, повторюсь, я любой ценой заставил бы ее объяснить побудительные причины таких действий! В том случае, если бы мне доказали правомерность этих действий, я принес бы все возможные извинения. А сейчас, госпожа графиня, прежде чем я буду иметь честь попрощаться с вами, не объясните ли вы…

– Так вы не останетесь обедать в замке, сударь?

– Нет! Женщина в маске не могла уехать далеко… и мне бы очень хотелось ее нагнать.

– Будь по-вашему! Что же до объяснений, господин Паскаль Симеони… вас ведь, кажется, так величают, не так ли?

– Именно так, сударыня… теперь. Решив вернуться к мирской жизни, я счел за благо сделать это под новым именем, нежели под тем, которое пробуждает воспоминания.

– Так вот, господин Паскаль Симеони, мне известно лишь то, что мой сын любим честолюбивой женщиной и ненавидим могущественным министром. Мои же рекомендации будут такими: оберегать моего сына от нежности герцогини де Шеврез и от вражды кардинала де Ришелье.

Паскаль Симеони поклонился.