- А самое главное, он слишком много знает, - глубокомысленно добавил отец Бартоломео. - Мы не можем отпустить его.
Доминиканец откинул назад голову и представил себя со стороны. Это ему так понравилось, что он еще раз откинул голову и еще раз сказал. - Мы не можем отпустить его. Он слишком много знает. Он опасен. Аутодафе!
Люба, ожидавшая казни, находилась в полнейшей прострации. Во-первых, она никак не могла поверить, что все это происходит на самом деле, что все по-настоящему. Ей постоянно казалось, что вот- вот режиссер крикнет: "Стоп! Снято!", и весь этот кошмар закончится. С другой стороны она мучительно хотела выбраться, сбежать, избавится от этой казни.
Бальберит сидел напротив нее и кушал виноград из кулька. Мадам Вербиной не предлагал.
- Поганец! Сидишь, смотришь на мои мучения. Садист! - временами принималась оскорблять его Люба, но черт оставался непреклонен. Каждый раз в ответ начинал петь.
- Нужно только подписать, нужно только подписать...
- Измором взять решил? А вот это видел?! - и мадам Вербина сунула под нос Бальбериту кукиш.
Черт от неожиданности чуть не подавился, свел глаза на переносице, внимательно посмотрел ими на замысловатую фигуру из трех пальцев, после чего дернул бровями и сказал:
- М-да-а... - и спокойно продолжил жевать виноград.
Доев виноград, вынул из кармана пульт от невидимого телевизора, включил его, и преспокойно стал смотреть. Причем свет от экрана на лице черта отражался, а самого телевизора видно не было, В довершение, Бальберит добыл из воздуха бутылку пива и чипсы. Люба забилась в угол и оттуда смотрела, как черт хрустит картошкой, запивая ее светлым "Миллером" и хлопает в ладошки. По его реакции, мадам Вербина почему-то безошибочно угадала, что смотрит он футбол, а именно российскую сборную, и радуется ее провалу.
- Это тоже ваших рук дело? - спросила она, имея в виду хронические неудачи отечественных футболистов,
- А то! - залихватски воскликнул черт. - Это гордость Гапунгра Самаэлевича! Хороший футбол нацию объединяет, плохой - озлобляет и увеличивает потребление пива на душу населения.
Бальберит помахал в воздухе бутылкой.
- Вот гады! - выругалась Люба.
- Футболисты? Да нет, не гады они. Вот, послушай. Нот, как известно, всего семь. И из этих семи нот Бах, Штраус и Рахманинов умудрились создать совершенно разную музыку. Так и смертных грехов - всего семь, а какие неограниченные возможности для творчества!
- Что за смертные грехи? - поинтересовалась Люба.
- Перво-наперво, гнев, это самый страшный, - черт начал загибать свои длинные пальцы, - второй - лень, третий - гордыня, четвертый - чревоугодие, пятый - тщеславие, шестой - похоть, седьмой - уныние. Используя всего семь этих нот, мы, черти, из века в век сочиняем фуги, кантаты, симфонии для солистов с оркестром! Зло - это музыка!
Бальберит вдруг развернул свои крылья и воспарил к дотолку. Они оказались маленькими, кривоватыми и в бородавках, неудивительг но, что он их прячет. Затем черт крылья свернул и упал обратно в кресло. Положив ногу на ногу, закончил фразу:
- Применительно к футболистам, лейбмотив, основная мелодия их пьесы - это лень, видишь, они даже движутся andante. Кстати, за тобой идут. Помни, что тебе нужно только под-писа-а-а-ть, - пропел черт. - Если надумаешь, крикни только: "Черт, возьми, меня!", и я тут же прилечу на помощь.
Бальберит посветил на стену фонариком, луч которого проходил сквозь специальный трафарет. На каменной поверхности появился силуэт Бэтмена.