- Молчать! Как давно ты стала ведьмой? Люба не знала, молчать ей или говорить, и поэтому ничего не ответила.
- Так! - отец Бартоломео положил руки на рычаг дыбы. - Запишите, что она не отвечает на мои вопросы. По закону, мы должны применить пытку.
- Сначала вы должны доказать, что я ведьма! - крикнула Люба, стукнув кулаком по столу. - Правозащитницы Новодворской на вас нет... - пробормотала она себе под нос.
- Отец Бартоломео, - раздался робкий голос главного судьи; которого взяли под стражу на его же председательском месте.
- Что тебе, несчастный?
- Думаю, мы должны испытать ее... - трясущимся голосом произнес судья. - Вдруг... м-м-м... вы ошиблись, - договорил он, наконец, и покраснел до кончиков ушей.
- Да! Испытайте меня! Я требую справедливого суда и следствия! - воскликнула Люба - Вы не имеете права держать меня здесь на основании заявления какой-то ревнивой бабы! Да Алонца просто пытается спасти свой брак. Чисто по- женски, я ее понимаю, но... - Люба прижала руку к груди.
- Молчать! - завопил отец Бартоломео, а затем обратился к писарю. - Запишите, обвиняемая намеренно затягивала следствие. Лишить права на снисхождение. Вот так! Когда мы докажем, что ты ведьма, никакого снисхождения! Все твои дьявольские уловки обернутся против тебя! -
Что значит "снисхождение"? - встревожилась Люба.
- А! Лучше сразу признайся во всех своих преступлениях, ведьма! Тогда тебя не будут пытать и сожгут быстро, на большом огне!
- Думаю, мы можем проявить снисхождение только в одном случае, - заговорил папский легат, нужно отметить, что голос у него был наисладчайший, - если донья Инесс раскается и передаст все свои владения церкви.
- Ну, - отец Бартоломео приподнял брови и сложил руки на животе, - полагаю, что тогда палач, конечно, может придушить ее, перед тем как сжечь.
- Из христианского милосердия, - добавил легат, приподняв вверх указательный палец.
- Видит Бог, как велико наше милосердие, - и отец Бартоломео снова закатил глаза к небу, забормотав что-то на латыни.
Затем перевел дух и обратился к членам суда, которые сбились в кучку и дружно тряслись от ужаса. Люба сглотнула слюну.
- Давайте все-таки соблюдем формальности, - снова подал робкий голос судья.
- Да, я тоже считаю, что донье Инесс нужно дать шанс для искреннего раскаяния, и, может быть, даже для спасения души, - покачал головой папский легат.
- Крючкотворы! - проскрежетал отец Бартоломео. - Сжечь ее, да и дело с концом!
- Уф... Судья стер платочком пот со лба.
- Послушайте, донья Инесс, - обратился он к Любе, после того как доминиканцы вышли, - мой вам совет, постарайтесь завтра утонуть.