- При работе с шаманами, ваши способности, Птахин, могли бы быть полезными, но я категорически против того, что господа опричники в Академии устроили. За своих кадетов я несу ответственность перед Богом и Государем и использовать их как расходный материал больше не позволю.
- О том, что шаманы могут быть чрезвычайно опасны для магов, известно давно, - не согласился с ним опричник: - Но механизм их воздействия совершенно непонятен. Появление в Академии Ульратачи и открывшиеся в связи с этим возможности изучения их магии - результат большой дипломатической работы. До этого шаманы на контакт, вообще, не шли. И напомню, данная работа была одобрена Государем.
- Работа, а не шесть трупов! Государь такого одобрить не мог! - Щеглов почти кричал.
- Все-таки полномочия опричников совершенно непонятны, - отметил про себя Петя: - Ректор по чину генерал, да еще маг сильнейший. И вместо того, чтобы указать Трифонову, а потом выгнать его из кабинета - исполнять приказанное, спорит с ним, нервничает. Неправильно все это.
- Когда в маготроне вместе с Ульратачи находился Птахин, жертв не было, - напомнил опричник.
- И много вы из тех случаев вынесли?! Только то, что Птахин, благодаря развитому магическому зрению лучше высокоразрядных целителей может противостоять воздействию шамана. А о самом воздействии - ровным счетом ничего. Ни Новиков, ни Сназин ничего не видели и ничего не почувствовали. Хорошо хоть живы остались. И оба, кстати, от дальнейшего общения с Ульратачи отказались. Сам Ульратачи - от участия в ваших экспериментах еще не отказался только потому, что думает, что все это было обычным учебным процессом. А дед ему примерно учиться приказал. Зато самому велел никого ничему не учить. И ослушаться деда для него невозможно в принципе.
Ситуация складывалась неприятная. Быть молчаливым свидетелем того, как ректор с опричником при нем переругиваются, в том числе и по его поводу, заведомо проигрышная позиция. Лезть в политику очень не хотелось, но Петя решился:
- Ваше превосходительство, Магаде не сам "духов" призывает, он для этого артефакт использует, который ему дед дал. Сделанный не то из рога, не то из зуба какого-то магического животного. Все время на шее у него висит на шнурке. Там у него амулетов много. И почему его в маготрон, вообще, с амулетами пустили? - О том, что у самого на шее накопитель, Петя предпочел промолчать.
- Он без них никуда не ходит. Дед снимать запретил, - мрачно ответил ректор: - А настаивать господа опричники не рекомендовали. Знал бы, во что это выльется...
- У него один из амулетов пропал, и его до сих пор не нашли, - Трифонов как-то нехорошо посмотрел на Петю: - Не знаете, что с ним стало, Птахин?
- Откуда? - Петя постарался изобразить удивление как можно искреннее.
- Вы откуда-то про этого молодого шамана больше нас знаете.
- Совершенно не удивлюсь, если амулет у Птахина окажется, - Это уже Левашов впервые голос подал.
Петя хотел было возмутиться и сказать о том, что "духи" шамана его амулеты чувствуют и наверняка уже всю Академию обыскали, но одернул себя. Демонстрировать такую свою осведомленность - это почти тоже самое, что сразу сознаться. Раз знаешь, как будут искать, то и прятать умеешь.
Поэтому только слегка пожал плечами:
- Ваше высокое мнение о моих способностях, Петр Фомич, мне известно.
Левашову явно хотелось ответить, но в присутствии ректора не решился, только желваками на скулах поиграл. И "добрым" взглядом наградил.
К счастью, тему никто развивать не стал, оказывается, опричника совсем другое беспокоило:
- Вот я и говорю, Александр Васильевич, надо Птахина с Ульратачи поближе свести. В одну комнату поселить, общие занятия назначить. В том, что из него толк, как из мага, выйдет, я не верю, но, следует признать, пройдоха он знатный. Глядишь, узнает чего полезного.
Петю всего внутренне перекосило. Но взбрыкнул, неожиданно, Левашов: