Тон ее был удивительно строгим.

— Конечно, миссис Кортни.

Он взял два запечатанных письма.

— Прошу прощения, но сейчас мне нужно отдать их Варку Яну. Он выедет завтра еще до рассвета.

У Лотара застыло лицо, говорил он коротко, отрывисто, обиженный ее отповедью.

Она смотрела, как он идет к костру слуг; слышала голоса, когда он отдавал приказ Варку Яну.

Когда Лотар вернулся в хижину, она сделала вид, что поглощена книгой, надеясь, что он заговорит с ней, но он уселся за бюро и открыл свой дневник. Это был вечерний ритуал — записи в переплетенном в кожу дневнике. Она слушала, как перо скрипит по бумаге, и негодовала — почему он занят чем-то другим, а не ею?

«У нас осталось так мало времени, — думала она, — а он так безрассудно его тратит».

— Что вы пишете? — спросила она.

— Вы знаете, что я пишу. Мы уже говорили с вами об этом, миссис Кортни.

— Вы все описываете в своем дневнике?

— Почти все.

— И обо мне пишете?

Он отложил перо и посмотрел на Сантэн. Она смутилась под прямым взглядом этих спокойных желтых глаз, но не смогла заставить себя извиниться.

— Вы совали нос в вещи, которые вас не касаются, — сказала она.

— Да, — согласился он, и она, чтобы скрыть смущение, спросила:

— Что же написали обо мне в своем знаменитом дневнике?

— А теперь, мадам, чересчур любопытны вы, — ответил он, закрыл дневник, положил его в ящик бюро и встал. — Прошу прощения, но я должен обойти лагерь.

Так Сантэн узнала, что не может обращаться с ним так, как обращалась с отцом или даже с Майклом Кортни. Лотар гордый человек и не позволит ей задевать его достоинство; это мужчина, который всю жизнь боролся за право быть хозяином самому себе.

Он не позволит ей воспользоваться его рыцарственностью по отношению к ней и к маленькому Шасе. Она училась не пытаться подчинять его себе.