Только...
- Подожди, - слабо выкручиваюсь из его медвежьих объятий и дотягиваюсь рукой до выключателя.
Свет гаснет. Остаемся в густом полумраке.
- И телевизор, - подсказывает.
- Ага...
Выпутываюсь окончательно. Ищу пульт, ощущая прожигающий взгляд каждой клеточкой, отчего движения неловкие и словно вязнут в уплотнившейся атмосфере. Наконец нахожу. Щелкаю кнопкой. Остаёмся в звенящей тишине и абсолютной темноте, которые словно поглощают меня полностью, когда Тимур снова крепко сгребает меня в объятия. Закрываю глаза, с радостью отключаю голову. Чувствую. Кайфую от лавиной накативших ощущений. То, как сильно сжимает, как нагло трогает, как целует пошло и горячо.
Когда мы были в доме Жиренко, я отмечала каждую секунду, каждое движение, каждую деталь. Сердце испуганно возбужденно трепыхалось, и я завороженно следила за Тимуром как жертва за играющим с добычей хищником.
Сейчас я фиксирую ничего, кроме водоворота собственных ощущений. Не улавливаю четко момент, когда оказываюсь без футболки и бюстгальтера спиной на кровати. Не понимаю, когда Тимур успевает раздеться сам и нависнуть сверху как раскаленная гора. Во всём теле только и стучит вместо сердечного ритма: быстрей-быстрей- быстрей. Торопимся...
Звук рвущейся фольги, моё белье, рывком стянутое по ногам, тяжесть чужого горячего тела, жаркое дыхание на шее, волоски покалывают нежную кожу на внутренней стороне широко разведенных бедер. И наконец пронзающее ощущение, как он плавным толчком растягивает меня.
Жмурюсь, поджимая пальчики на ногах, выгибаюсь в пояснице, часто дышу. Кровоток словно ошпаривает трепетом, зарождающимся внизу живота. Целуемся, лихорадочно сплетаясь языками и подчиняясь нарастающему ритму. Кожа влажнеет от испарины.
Тимур двигается во мне, и я подаюсь навстречу. Мне так горячо, мир кружится за закрытыми веками. Не хочу открывать. Плаваю в тактильном кайфе, который так ощущается ярче. Наше шумное дыхание оглушает.
Меняем углы, меняем темпы, подстраиваясь друг под друга, пока эта партия идеально не зазвучит...Закидываю ноги ему на бёдра, потом снова опускаю, упираясь скользящими пятками в простынь. Обнимаю за напряженные влажные плечи, царапаю, вытягиваю руки над головой, упираясь ладонями в изголовье. С сохнущих губ уже не дыхание рвется - хриплые стоны. Кровать начинает о стену стучать. И нам в ответ лупят по батарее.
- Блять, - шипит раздраженно Тимур. Но вместо того, чтобы сбавить обороты, только усиливает толчки, подгоняя и меня и себя.
"Бедные соседи" - подумаю я когда-нибудь потом...
А сейчас практически въезжаю макушкой в изголовье кровати от его напора. Тимур подставляет руку, чтобы я не билась головой, кусает мою губу. Выгибаюсь под ним со стоном. В лоне словно жидкий огонь - давит на внутренности, пугает напряжением. И прорвавшись, растекается по венам блаженными судорогами. Обмякаю, не ощущая себя. Тимур сбито влажно дышит мне в висок, догоняя. Толчок в сорванном ритме, ещё, и я чувствую, как он дёргается внутри, кончая. Наваливается сверху, придавливая собой. Мне нечем дышать, но я совершенно не возражаю - охренительно хорошо...
Глажу его мокрую спину слабой рукой. Поворачивает голову и мягко целует в губы. Снова утыкается лицом в подушку рядом. Замедляясь, шумно дышим.
- Какие у тебя соседи нервные, - бормочет, улыбаясь.
- Это просто ты пыхтишь как паровоз, - смеюсь, ероша Тимуру короткие волосы на затылке.
- А ты - стерва, - щурится довольно как кот и снова лезет целоваться - щекотно!
Зацеловывает ухо, лицо, шею, фырчит, колется бородой. Хохочу расслабленно, уворачиваясь, пока не ловит губы. Затихаю. Чувственно сплетаемся языками. Внутри что-то натягивается - сокровенное, тонкое. Звенит в воздухе.