– Моя фамилия Вроблески.

Старик постарался не подавать виду, но не очень преуспел. Его подвела поджатая нижняя губа.

– Неужели? Вроблески? Собственной персоной?

– Слышали, значит.

– Я думал, вы не более чем гадкая страшилка.

– Если бы.

– Пришли убить меня?

– Угадали. Хорошо, когда обе стороны понимают, что к чему.

– Отнюдь нет, – спокойно возразил старик. – Я полагаю, вы совершаете ошибку.

– Я никогда не ошибаюсь.

Взгляд старика скользнул по окрестностям – от глубоких теней к ярким пятнам искусственного света. Оба знали: там ничего нет – ни путей эвакуации, ни кнопок экстренного вызова, ни добрых самаритян. Камеры видеонаблюдения не работали.

– Но почему? – спросил старик.

– Потому что мне заплатили.

– Это не ответ.

Разговор надоел Вроблески. Он прикинул, не бросится ли старик наутек – пожилые мужчины порой гордятся своей физической формой. И нет ли у него пистолета – некоторые воображают, что успеют им воспользоваться. Наивные. Вроблески уже достал свой собственный пистолет и выстрелил старику в правую ногу. Брючная фланель и плоть взорвались фонтанчиком, жертва упала на колено.

– О боже, – тихо произнес старик, одной рукой обхватив раненую ногу и взявшись за грудь другой. «У него, часом, не сердечный приступ? – подумал Вроблески. – Вот была бы хохма».

У старика не осталось сил стоять на одном колене, он повалился на бок, хватая ртом воздух.

– Вы что, не могли меня сразу застрелить? – с издевкой спросил он.

– Какой в этом кайф? – ответил Вроблески.

И выстрелил в другую ногу. Удар пули заставил старика выпрямиться плашмя, разбросав ноги; теперь он держался за грудь обеими руками. Ключи от машины валялись поодаль. Вроблески поднял их и открыл центральный замок. Сунув руку в кабину, поднял крышку багажника, сгреб раненого и сложил его внутрь, как чревовещатель свою куклу. Еще и место осталось. Конструкторы обо всем подумали. Вроблески захлопнул крышку.