Марк тряхнул светлой шевелюрой и гневно уставился на Джулиана, который рассеянно поигрывал стилусом, держа его как кисточку, о чем Эмма не переставала делать ему замечания. Это же, можно сказать, продолжение руки Охотника, а вовсе не орудие маляра.

Марк театрально вздохнул. Ему перевалило за шестнадцать, и он считал себя достаточно взрослым, чтобы воспринимать любые поступки Эммы и Джулиана как проявление детской глупости.

– Если тебя это волнует, можешь звать меня полным именем, – сказал он.

– Марк Энтони Блэкторн? – скривился Джулиан. – Слишком длинное. А если на нас демоны нападут, что тогда? Пока я доберусь до «Блэкторна», тебя уже прикончат.

– Думаешь, если они нападут, это ты будешь меня спасать? – вскинул брови Марк. – Ничего не перепутал? Еще посмотрим, кто до кого доберется. Салага!

– Мало ли чего на свете не бывает, – подтягивая коленки к груди, пробурчал Джулиан, задетый пренебрежительным тоном.

Волосы у него торчали во все стороны, как у деревенского пугала. Хелен, старшая сестрица, регулярно атаковала Джулса щетками и расческами, но все без толку. У него была типично блэкторновская шевелюра, как у отца и большинства братьев и сестер, – другими словами, непокорная поросль каштанового цвета, или цвета темного шоколада, как определяла Эмма. Их фамильное сходство всегда завораживало девочку, которая мало чем походила на отца с матерью, разве что цветом кудрей: ее отец был блондин.

Последние месяцы Хелен пребывала в Идрисе вместе с Алиной, своей подругой. Они обменялись семейными кольцами и, как выражались Эммины родители, «были настроены весьма серьезно», имея в виду, что девушки смотрели друг на друга увлажненными глазами. Понаблюдав за ними, Эмма решила, что, если ей когда-либо доведется влюбиться, она ни за что не позволит себе подобную слащавость. Она чувствовала, что окружающие придают какое-то особое значение тому факту, что и Хелен и Алина были девушками, однако не могла взять в толк отчего. Блэкторнам, судя по всему, Алина нравилась. Рядом с ней всегда было спокойно, и Хелен в ее присутствии уже не так напоминала сердитого ежика.

Отсутствие Хелен, впрочем, означало, что о прическе Джулса заботиться некому, и солнечный свет, заливавший учебный зал, казалось, окунул кончики его растрепанных вихров в расплавленное золото. Сквозь панорамные окна восточной стены виднелись тенистые прогалины гор, чья вереница отделяла море от Санфернадской долины: сухие, пыльные, изрезанные каньонами холмы, испещренные кактусами и зарослями прочих колючек. Порой Сумеречные охотники выходили на полевые тренировки, и Эмма особенно любила такие дни, когда можно было отыскать тайные тропы, которые вели к таинственным водопадам, где на близлежащих камнях уютно пригрелись разленившиеся ящерицы. Джулиан владел искусством приманивать их к себе в ладонь, где они застывали, пока он тихонько гладил им затылок большим пальцем.

– Берегись!

Эмма инстинктивно пригнулась, и над ее головой просвистел нож с деревянным лезвием. Учебный клинок врезался в окно и, отскочив, угодил Марку в ногу. Юноша отложил книгу и поднялся, обводя зал хмурым взглядом. Вообще говоря, на занятиях он считался помощником Кейт и должен был присматривать за порядком, хотя предпочитал просто читать в сторонке, а не возиться с преподаванием.

– Тиберий, – мрачно сказал он. – Прекрати швыряться в меня ножами.

– Он не нарочно. – Ливви решительно встала между Марком и своим братом-близнецом.

Тиберий был столь же смугл, насколько Марк светлокож, и он был единственным из Блэкторнов, если не принимать во внимание Марка с Хелен – эти двое из-за своей фейрийской крови не считались, – кто не обладал каштановыми кудрями и аквамариновыми глазами, характерными фамильными признаками. У Та я была волнистая смоляная шевелюра и серые глаза, отливавшие сталью.

– Не извольте сомневаться, – заявил Тай. – Я целился в него преднамеренно. И даже попал.

Марк раздраженно втянул воздух через стиснутые зубы и обеими руками подергал себя за волосы. Глаза у него были типичные блэкторновские, цвета ярьмедянки, зато волосы, как и у Хелен, были светлыми, материнскими. Поговаривали, что их родительница была принцессой фейрийского Летнего двора; плодом ее интрижки с Эндрю Блэкторном стали двое детей, которых она как-то ночью оставила на ступенях Института, после чего навсегда исчезла.

Отец Джулиана принял полукровок в свою семью и воспитал из них Сумеречных охотников. Эта кровь была доминантной, и, хотя Совет косо смотрел на подобные вещи, подкидышам позволили оставаться под крылом Конклава до тех пор, пока их кожа сможет носить на себе руны. И Хелен, и Марк получили свои первые знаки в десятилетнем возрасте, и их кожа действительно все выдержала, хотя Эмма, присутствовавшая на церемонии, отметила про себя, что рунизация сказалась на Марке куда болезненнее, чем на обычном Сумеречном охотнике. Пока стилус выписывал знаки и фигуры, мальчишка морщился, хотя отважно пытался это скрыть. В последнее время, кстати, она много чего еще начинала находить в Марке, к примеру, как привлекательно смотрится его немного странное, отмеченное эльфическими чертами лицо и насколько широки его плечи под складками бесформенной футболки. Она и сама не понимала, с какой стати вдруг начала обращать внимание на подобные особенности, и за это дулась на саму себя. Порой от досады хотелось даже прикрикнуть на Марка, а иногда тянуло куда-то убежать и спрятаться. Хуже всего было, когда накатывало желание проделать и то и другое одновременно.

– Смотри, дырку протрешь, – сказал Джулиан, поглядывая на нее поверх вымазанных краской колен.

Эмма встрепенулась, выбитая из размышлений:

– А? Какая дырка?